Как начать карьеру

Осадив мерина, я на негнущихся ногах добежал до того места, где когда-то были дом градоправителя, архив и библиотека, а теперь виднелись лишь груда обгоревших бревен и развалины закопченных камней в окружении обугленных пеньков — и в меня буквально ударило болью. Человек… В огне погиб человек… Нет, погибли люди… Они вовремя почувствовали неладное, пытались вылезти через окна и двери, но почему-то не получилось… Повсюду ощущались отчаяние, страх, гнев… Посмертные эмоции накатывали со всех сторон, кроме бывшего дома Анджелина Маса. У его ближайших соседей отнюдь не все успели выскочить из огня. Старик… женщина… двое детей… еще одна женщина… какой-то мужчина сунулся в пламя, видимо спасая своих домашних, и погиб, когда рухнула крыша…

— Господин некромансер?

Мне хотелось завыть в полный голос. Куда меня тащат эти люди, хватая за локти и бока? Развалины очередного дома…

— Там они, там! — причитала старуха, стоя на коленях посреди разбросанных обгорелых вещей. — Не могли они погибнуть… Там погреб… Успели они… Да помогите же кто-нибудь!

— Вот. — Меня поставили перед старушкой, встряхнули несколько раз. — Она говорит, что дочка ее с внуками в погребе укрылись и живыми остались. Вы бы проверили, господин некромансер? А то, может, не стоит и за топоры браться?

— Живые они! — завопила старуха. — Материнское сердце не обманешь! Живые! В погребе сидят! Разберите завалы, мужики!

Я несколько раз встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться, потом сделал пару шагов в сторону сгоревшего дома. Стены и крыша провалились, кое-где еще тлело и дымилось. Приходилось ступать осторожно, чтобы не пропасть самому. Тут и руки-ноги переломаешь за здорово живешь!

Смерть и боль ощущались везде, куда ни сунься. Даже здесь.

Как сказать старой женщине, что материнское сердце на сей раз обманулось, я не знал, но мужики все поняли и потянули с голов колпаки. До старухи дошло чуть позднее, и она, закатив глаза, рухнула на землю. Ее сердце остановилось так быстро, что я лишь тупо проводил внутренним взглядом отлетевшую душу, не успев ничего сделать.

Топот копыт…

— Осмотреть все! Разобрать завалы!

Услышав этот резкий, решительный голос, еле сдержался, чтобы, как какая-нибудь экзальтированная девица, не броситься на шею Анджелина Маса. Градоправитель, видимо, прибыл всего несколько минут назад и сейчас энергично раздавал приказы.

Заметив его, погорельцы двинулись навстречу. Слышались злые причитания женщин, ворчание мужчин, но большинство все-таки молчало, и это молчание было страшнее и красноречивее всех слов. Оно было настолько страшным, что я поспешил убраться с дороги, дабы не попасть под горячую во всех смыслах слова руку толпы.

— Сам-то живой… А что ему сдеется? — слышались голоса.

Анджелин Мас ждал людей, не двигаясь с места, и лишь коротко взмахнул рукой, останавливая свою охрану, когда та взялась за мечи.

— Это чего такое творится? — наседали люди. — Как жить? Все пропало!..

— Успокойтесь! — Раскатистый голос градоправителя легко перекрыл гомон толпы. — Я скорблю вместе с вами. Обещаю — всем погорельцам будут выделены деньги. Родных и близких это не вернет, но те, кто остался в живых, смогут, по крайней мере, построить себе новые дома. А погибших мы похороним за счет городской казны. Я сам прослежу за этим!

Когда немного успокоившаяся толпа стала расходиться (люди отступили лишь после того, как Анджелин Мас побеседовал чуть ли не с каждым желающим), я осторожно подошел ближе. Во мне боролись противоречивые чувства — архив и городская библиотека погибли, сгорели до последнего листика, а вместе с ними исчезла и моя надежда установить истину. Но градоправитель остался в живых. Почему? Как это случилось?

— Груви. — Он заметил меня быстро. — Вы здесь…

— Было слишком много смертей, — ответил я уклончиво.

— Понятно… — Его взгляд не отрывался от того, что еще недавно являлось зданием библиотеки. — Это только подтверждает кое-какие мои догадки…

— Какие, например?

Градоправитель нервно дернул щекой:

— Документы. Исторические хроники. Многие рукописи. Все это погибло.

— Сожалею…

— Почти все. — Он вдруг усмехнулся. — Я знал заранее и кое-что перенес в ратушу.

Надежда забрезжила с новой силой.

— Правда?

— Правда. Приходите вечером, Груви. Не уверен, что среди уцелевших документов есть нужные, но лучше это, чем ничего. И будьте осторожны.

— С чего вы взяли?

— С того, что вам кто-то не дал возможности посмотреть городские архивы. Я пойду до конца, ибо это мой город, но вас ничто не держит. Я пока еще градоправитель. У вас, если не ошибаюсь, осталось всего несколько дней до окончания сезона — можете уже сейчас собрать вещи и уехать. Вам выделят из казны денег — несколько злотых найдется.

Не понял! Меня что, выгоняют? Когда писал заявление, я в самом деле думал, что больше всего на свете хочу уехать, но чтобы так…

— Я останусь до конца.

— Тогда будьте осторожны, Груви.