Как найти Феникса

Батя от такой несправедливости обиженно взревел:

– Да чтобы я… Тебе! Врал? – И тихо закончил: – Даже если бы захотел, все равно бы не получилось!

– Это верно… – Тетя задумчиво поковыряла столешницу серебряными зубцами вилки и безнадежно уточнила: – Значит, совсем-совсем ничего не приносили?

Отец покачал головой, вдруг хлопнул себя по лбу и отчаянно закивал:

– Было! Совсем запамятовал! Хотя, может, это к делу и не относится, но было то, что меня удивило. Года два с половиной тому назад. Монетка! – Батя сорвался из-за стола и, тяжело топая, вылетел за дверь.

Мы переглянулись. Его не было несколько минут, но ни один из нас за все это время не проронил ни слова. Наконец в коридоре снова послышались торопливые шаги. Ворвавшись в зал, отец подскочил к столу и звонко хлопнул по нему ладонью.

– Вот она!

Мы все придвинулись, пытаясь разглядеть потемневший кругляш.

– И что за странность с этой монеткой? – Тетя первая решила нарушить наше удивленное молчание. Взяла ее в руки, повертела, изучая, и, положив на стол, вынесла вердикт: – Если не считать, что от нее смердит древней магией за версту.

– Дык кто бы знал! – Папаня посмотрел на нее так, словно она не оправдала его великих надежд. – Вот и расскажи мне все как на духу, моя разлюбезная придворная ведьма!

– Ну, ты, как всегда, король Еремей, в своем репертуаре! То тебе Пепельные добровольно кольцо всемогущее на палец надевают, то монетки древние с неба падают. – Мафа снова взяла неровный кругляш, прищурилась, разглядывая, и спросила: – Не подскажешь, где такое добро нашел?

– Так здесь! – Отец простодушно развел руками. – Вот как есть ты в точку попала – с неба свалилось. Само пришло. Как-то ночью во дворец бродяга постучался. Стражи, ясен перец, давай его гнать, а он им вот ее сует. В тряпочку завернутую. И слезно просит мне передать.

– В тряпочку? – насторожился Афон. – А в какую? Может, в ней послание припрятано?

– В тряпочке? – Король нахмурился и бросил на Мафу тревожный взгляд. – Хошь сказать, враги мне енто все подбросили? Чего молчишь?

– Пока неясно… – Мафаня, не морщась, как воду, хлопнула стопку самогона и подняла на батю усталые глаза. – Ты мне вот что для начала сделай, друг ситный! Попробуй бродягу того описать и тряпочку найди. Только не говори, что ты ее выкинул!

– Да не… Не выкинул! – Отец поднялся, подошел к распахнутым ставням и, высунувшись по пояс, зычно завопил: – Парамо-о-он, ну-ка иди сюда да косынку, что я подарил твоей жене, захвати! Живо!

– Парамон? – Тетины брови проделали спешное восхождение на лоб. – Так это он был теми «грозными стражниками», что не пустили под твои ясные очи несчастного бродягу?

– А я что, по-твоему, – Берендей-богатей? С тех пор как мне мой разлюбезный зятек колечко подсунул, так и нет в жизни счастья… – Батя угрожающе развернулся. – Что, теперь казну на проплату двух лишних лбов тратить? Мне и четверых стражников – за глаза! Сутки через двое! А когда устанут дюже, тогда Парамон за саблю берется! Точнее, за вилы. Вот и в тот день так получилось… Помнится, в тот вечер дождь был…

Но не успел батя закончить рассказ, как дверь без стука отворилась и в зал шагнул конюх.

– Звал, твое величество?

– А что ты так сомневаешься? Можно подумать, ты меня не ушами услышал, а при помощи те-ле-па-то-ма-ги-и! – Выговорив по слогам заумное слово, отец бросил украдкой взгляд на Мафу, незаметно выдохнул и спросил: – Косынку захватил?

– Ага. Да только Машка ее дюже отдавать не хотела. За мной притащилась. За дверями стоит. Звать? – Конюх, настороженно поглядывая на Еремея, замер, точно гончая над добычей.

– На фига? – удивился батя. – Я на погляд только косынку твоей бабы попросил, а ты, чудак, и ее саму приволок!

– Так она ни в какую твой подарок снимать не хотела. Вот я и подумал: главное – привести, а тут ты ее уже сам чем хошь уговаривай.

– Вот дурень! – не то обругал, не то похвалил отец и заторопил: – Ну так зови! Зови!!!

Слава богу, Парамон решил не брать пример с моего голосистого отца, а предпочел сам подойти и распахнуть перед женой дверь.

– Заходи! Король-батюшка на поклон зовет, – буркнул он, подталкивая смущающуюся нашей честной компании женщину.

Одетая в простенький, мышастого цвета сарафан и такую же косынку, Машка, нервно поглядывая на Афона, засеменила к нам, шаркая по полу лаптями.

– Туточки мы! – Остановившись в паре шагов от стола, она сдернула косынку и принялась мять ее в руках. – Чего надобно, царь Еремей? А ежели думаешь, что мы твои подарки не ценим, так неправда ваша! Ценим, и еще как! Уже до дыр, вон, косынку, тобою даренную, сносила, а выкинуть рука не поднимается!

– Давай ее сюда! – приказала Мафа, перебив смущенное бормотание женщины. – И поторопись!

Та торопливо швырнула платок на стол, словно он стал обрастать иголками, и поспешно отпрыгнула.

Тетя двумя пальцами неспешно подняла тряпицу и повертела ее, пристально разглядывая. Затем расстелила платок на столе, и в руке у нее заискрился белым огнем магический шар.