Все это применимо к любому материалу. Предположим, цель исследования – доказать, что в одном революционном движении в 1969 году сосуществовали два русла, ленинистское и троцкистское, вопреки тому, что принято за догму, то есть будто это движение было монолитно. Приведем ряд документов (листовки, протоколы сходок, статьи и т. д.) в доказательство нашей идеи; поясним, где был найден материал и как мы его искали, с тем чтобы дать возможность и другим последовать нашему примеру; а также поясним, на основании каких доказательств приписывается авторство того либо иного документа представителям именно этой группы.
В частности, зная, что группа самораспустилась в 1970 году, автор обязан уточнить, расценивает ли он как манифесты идеологической позиции группы исключительно документы, созданные ее членами до 197° года (не преминув также оговорить, на основании каких доказательств считает кого-либо членом группы: по партбилету? по наличию его имени в перечне присутствовавших на сходке? по карточке в полицейском досье?), или же, напротив, он (автор диплома) учитывает также и печатные высказывания бывших членов этой группы после ее самороспуска, то есть исходит из предположения, что если они высказывали некие идеи по окончании деятельности группы, они вынашивали эти идеи (возможно, в предварительной форме) еще до 1970 года.
Только при этих условиях кто-то, кроме автора, сможет продолжить это расследование: в частности, допустим, покажет, что выводы автора являются ошибочными, так как неправомерно заносить в ряды членов группы одного субъекта, которого причислила к группе только полиция, но никак не признавали ее члены, во всяком случае если судить по документам, имеющимся в нашем распоряжении… Вот, перед нами и научная гипотеза, и ее доказательства, и возможности ее проверки и опровержения. Я специально выбрал столь далекие материи, чтобы показать, что критерии научности могут быть применены к любому предмету.
Учтя все сказанное, отрешимся от натянутого противопоставления «научности» и «политической актуальности». Вполне выполнимо политически актуальное исследование с соблюдением всех критериев научности. Может быть научным даже диплом, посвященный опыту политической агитации с применением наглядных пособий в рабочем коллективе: этот текст научен в той мере, в какой он включает в себя гласный и проверяемый отчет о проделанной работе, с тем чтобы опыт мог быть воспроизведен другими, которые либо получат те же самые результаты, либо придут к заключению, что ваши результаты произвольны и получены не благодаря вашим научным достоинствам, а под влиянием инородных факторов, вами в дипломе не учтенных.
Польза научного продукта в том, что экономится чужое время. Разрабатывая чью-то гипотезу, пусть и приходя к ее опровержению, ученые добывают значимые результаты на энергии импульса, полученного от кого-то. Если описанная выше работа подвигнет кого-то на новую агитацию в рабочем коллективе (пусть даже в пику вашим будто бы несостоятельным попыткам), что-то полезное, сделаем вывод, вышло.
Все это доказывает, что нет конфликта между научностью и политической актуальностью. С одной стороны, можно сказать, что любой диплом, по своему достоинству научный, повышая уровень знания у других, играет положительную политическую роль; отрицательную же политическую роль играет любое действие, тормозящее процесс познания. С другой стороны, можно ответственно утверждать, что любое политическое начинание с претензиями на успех должно стоять на серьезном научном фундаменте. И, как вы видели, «научности» можно добиться без логарифмов и пробирок.
II. 6. 2. Историко-теоретические темы или злоба дня?
Коли так, приводившийся выше вопрос мы переформулируем:
Вопрос, конечно, нелепый. Каждый выберет что ему созвучно, и если студент произучал четыре года романскую морфологию, с чего бы ему писать диплом по барачникам? Так же абсурдно требовать высшего «научного смирения» от того, кто все университетские годы интересовался поп-поэзией, и заставлять его защищаться по рыцарским легендам.