Читаем Как написать книгу, чтобы ее не издали полностью

Из всех знаков препинания восклицательным знаком злоупотребляют чаще всего. В то время как запятые в рукописях появляются случайным образом, а длинные тире – совершенно без надобности, основной удар принимает на себя именно восклицательный знак.

Мы понимаем: вы в восторге от того, что стали писателем. Но случаев, где на самом деле уместен восклицательный знак, не так уж много; обычно это реплики диалогов. Впрочем, даже в разговорах нужно соблюдать сдержанность и употреблять восклицания, если только герой действительно кричит. Вот пример оправданного использования восклицательного знака.

Двери лифта открылись, и прямо на Джона прыгнул рычащий тигр. «Ааааа!»

Чрезмерное использование восклицательных знаков обесценивает их эмоциональность, опускает до статуса точки – всего лишь графического символа, означающего конец предложения. Куда более сильны они, когда их немного. Тогда читатель реагирует на каждый из них, увлеченно кивая, чувствуя напряжение и в итоге проникаясь важностью происходящего. В череде обыденных действий восклицания выглядят неуместно – все равно что подчеркнутые предлоги. Если же происходящее имеет первостепенное значение, восклицательные знаки – своего рода лежачие полицейские на дороге. Они заставляют притормозить и привлекают внимание.

В любой ситуации, не связанной с сиюминутной физической опасностью или величайшим удивлением, подумайте дважды, прежде чем ставить восклицательный знак. Если вы подумали дважды и все же решили его поставить, подумайте трижды – и еще столько раз, сколько вам понадобится, чтобы его наконец удалить.

Все остальные типографские обозначения, служащие для выделения (курсив, капслок, полужирный шрифт) должны применяться лишь изредка, ОЧЕНЬ РЕДКО или никогда.

Похожим образом некоторые писатели используют заглавные буквы. С прописной они Пишут Все Важные Существительные или Все Что Угодно, Что Кажется Важным. (Это не относится к тем, кто следует последней моде на Самоиронию. Тут мы говорим об авторах, которые уверены, что Любовь и Честь заслуживают быть написанными с заглавных букв, потому что эти понятия Невероятно Значимы.)

В современном языке есть четкие правила, определяющие употребление прописных букв. К счастью, они объясняются в большинстве учебников.

Глава 9: Предложения и абзацы

Хотя и казалось, будто Джейсон был среди фаворитов, если таковые вообще существовали, на самом деле все обстояло иначе.

МИНИМАЛИЗМ

КОГДА ВМЕСТО РОМАНА МЫ ПОЛУЧАЕМ СИНОПСИС

Майк ударил его металлическим прутом, и мужчина упал замертво. Майк поспешил скрыться, осознав, что его могут обвинить в убийстве. Он сел в машину и помчался в отель, где решил, что будет делать. Он позвонил своей девушке и велел собирать вещи. Обнаружив тело, полиция по отпечаткам пальцев на металлическом пруте определила, что убийцей был Майк. Прежде чем их выследили, Майк со своей девушкой сели на самолет и улетели в Европу. Там они отправились в сельскую местность и решили купить дом на деньги девушки. «Мне еще нужен пистолет», – сказал Майк. Они купили все необходимое, включая еду, обосновались в деревне и взяли себе европейские имена. Все теперь осталось позади.

Претендуя на краткость и минимализм, автор представляет нам нечто, напоминающее полицейский отчет. И это неизбежно, когда на страницу текста у вас уходит столько же времени, сколько нужно, чтобы сварить яйцо всмятку.

Роману необходимы детали – только в этом случае он оживет в сознании читателя. Если в реальности окружающий мир просто существует и мы видим его без посторонней помощи, то в художественной литературе ничто не сможет существовать, пока вы не опишете это.

Однако не стоит углубляться в каждый предмет одежды и каждое незначительное действие. Роман нуждается в балансе краткости и развернутых описаний. Другими словами, от вас требуется чуть больше, чем схематично обрисовать ключевые события, добавив несколько диалогов о самом важном. Все эпизоды должны быть живыми, реальными и развернутыми на заданном вами фоне.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции
Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции

Основной труд Людвига фон Мизеса в области теории познания и методологии. В нем содержатся не только эпистемологические основы разработанного им методологического подхода к экономической теории, но и эпистемология и методология исторической науки. Дана яркая критика таких ложных альтернатив, как историзм и позитивизм. Автор проводит различие между философией истории - комплексом метафизических концепций - и философской интерпретацией истории. Показана несостоятельность марксистского диалектического материализма как одной из разновидностей философии истории. Дана глубокая оценка достижений и перспектив развития западной цивилизации, в основе которой демократия и рыночная экономика, показана нежизнеспособность социализма как системы, не имеющей в своем распоряжении методов экономического расчета.Для экономистов, историков, философов, политологов, социологов, преподавателей и студентов, а также для широкого круга читателей, интересующихся проблемами философии, экономики, истории.

Людвиг фон Мизес

Деловая литература / История / Научная литература / Философия