Как нашей стране доставались Победы

И вручила ему паспорт. Договорились, если будут спрашивать, куда идем, отвечать: на сенокос. Александра Ивановна знала, что заготавливали крестьяне сено в каждой деревне.

По дороге из города пошли размеренным шагом. Жена Мухина Ксения Николаевна несла корзину с продуктами.

Впереди показался немецкий пост проверки документов. У Столяровой заколотилось сердечко, когда немец взял у вызволенного из лагеря паспорт мужа. Приготовилась говорить:

– Муженек лысый после тифа! Из тифозного отделения «инфекционки», ведем на сенокос на поправку.

Знала, что немцы от тифозных шарахаются.

Один проверяющий повертел паспорта в руках, проверил наличие прописки, вернул документы Шурочке и Ксении, на лысого мужеченка презрительно посмотрел:

– Тиффози?

Шурочка обняла «муженька», поцеловала:

– Из больницы он, Николаюшка. Ели от смерти спасла.

Немец сравнил доходягу с фотографией, полистал паспорт, нашел прописку. Вернул паспорт Шурочкиному «муженьку».

Доходяга услышал над своим ухом шепот:

«Бите, шнапс!»

В это время второй немец запусти руки в корзину. Яйца и сало ему понравились. Ксения Николаевна начала было вытаскивать из корзины самогон, но немец – любитель сала махнул рукой:

– Шнапс в следующий раз. Скоро начальство приедет проверять.

Но немец-паспортист схватил бутыль и спрятал в штаны.

Отошли от поста, не выдавая нервного напряжения. От него ноги налились будто свинцом, в висках – барабанный бой!

Прошли деревни Гливино, Переседы, вошли в лес, в глубине отыскали поляну, сели передохнуть и перекусить. Разговорились.

Полпред обнял Столярову и Мухину:

– Спасибо вам, Шурочка и Ксюшенька! За то, что вызволили меня из плена…

Познакомились. «Муженек» назвал себя:

– Сергей Сергеевич Александровский. Бывший полпред СССР в Чехословакии. Как бы мне в партизаны?

А Столярова ему:

– И чего ты перед незнакомой теткой раскрыл все свои карты?

– Ну если ты, гражданочка, обвела вокруг носа фашиста, то ты – наша, советская! Предателем быть не можешь!

При расставании расцеловались на прощание. Александровский вытер слезы и еще раз поблагодарил:

– Мы теперь с вам связаны будто кровными узами! Будем надеяться, война закончится, встретимся и отпразднуем нашу победу!

Мухины увели Александровского в лесную чащу. Шурочка вернулась в город другой дрогой. Ей предстояли нелегкие испытания в оккупированном Борисове.

Александровский шел в партизаны, не ведая в который раз, что ему уготовила его необычная нелегкая судьба.

3. Победы и поражения посла Александровского

В 1989 году в конце июля я был озадачен прочитанным в центральной газете «Известия» сообщением «Жизнь и смерть дипломата». Первые же строки потрясли меня. Неужели в нем, в довольно таки сжатом виде, рассказывалось о жизненных коллизиях, аналогичных тем, что произошли в юности с моим коллегой Владимиром Николаевиче Дедюшко!

Мы трудились вместе в Днепропетровске, в ракетно-космическом конструкторском бюро «Южное». Он был в отделе телеметрии. В его обязанности входили расшифровки телеметрической информации, поступавшей на измерительные пункты от ракет, во время их полета. Я же работал в проектном отделе по системам управления ракет. На полигоне Тюра-Там (Байконур) мы совместно трудились во время летно-конструкторских испытаний наших новейших баллистических межконтинентальных стратегических ракет.

…Зимой на Байконуре свирепствовали сорокоградусные морозы да и еще с жестокими ветрами. Отопление на нашей площадке 43, где мы жили во время работ над ракетой, было настолько плохое, что мы старались селиться в комнаты, находившиеся на южной стороне нашей гостиницы «Люкс». Южные отапливало солнце, а северные превращались в настоящий холодильник. В тот заезд на полигон наш номер на четверых командированных был на северной стороне гостиницы. Ложились мы спать в своих меховых куртках, на голове – меховые шапки. Однажды, когда прилетел наш самолет, часть наших днепропетровских испытателей ракет должна была отправиться на этом самолете домой. Наши счастливые коллеги, закончившие свои полигонные миссии, должны были освободить свои номера и даже на южной стороне гостиницы. Кто из «северян» переселится в них? Конечно, нашлись самые шустрые. Среди тех из нашей комнаты, кто был в это время в «Люксе», оказались шустрыми конструктор Довгалов и я. В это время Володя Дедюшко находился на одном из измерительных пунктов (сокращенно «ИП»), регистрировавших информацию о полете ракеты. Переселившись, Довгалов и я решили пошутить с Володей Дедюшко и оставили в покинутом нами номере записку:

«Володя! Мы улетели в Днепропетровск».

Решили, что общительный Володя, вернувшись из ИПа и прочитав записку, заглянет во все южные комнаты, все же обнаружит нас и приготовленное для него место рядом с нами. Но оказалось, что Володя вернулся слишком поздно, гостиница уже погрузилась в сон. Прочитал нашу записку и улегся спать, не раздеваясь.