Как не надо делать революцию

Стрелок так сообщает о себе: «Поэтому я собрал (в Крыму) неразъехавшихся бойцов роты, набрал добровольцев. Собралось 52 человека. На Славянск вышли совершенно случайно. Нам нужен был средний город. 52 человека — это сила в более-менее небольшом населенном пункте. И мне сказали, что в Славянске наиболее сильный местный актив. Этот вариант мы оценили как оптимальный».

Отвлекусь. Потом говорили и писали, что Славянск в военном значении является важным стратегическим пунктом, но, как видите, на самом деле для стратегов Кремля и Стрелка Славянск никакого военного значения не имел, — он был выбран только потому, что из-за малых размеров его легко было захватить.

Ненависть малороссов на Украине и великороссов (да и иных национальностей) в России к фашистам Киева была столь велика, что нет никаких сомнений в том, что Стрелков смог набрать 52 добровольца. Внешне на этом этапе Стрелков очень похож на Че Гевару. Но только внешне. Че Гевара «хату покинул, пошел воевать, чтобы землю в Боливии крестьянам отдать», а Стрелков «хату покинул, пошел воевать». А за что? Стрелков об этом наивно рассказывает: «Честно говоря, я не собирался ни в коей мере не то что заниматься политикой, но даже светиться. … И я не нашел никого, кого можно было бы двигать в качестве политического лидера». К примеру, на второй день после захвата Славянска, Стрелков покорно согласился с приказом начальника говорить журналистам, что воюет за федерализацию Украины, за немедленные выборы губернаторов и за то, чтобы Киев не имел права брать внешние займы без согласия двух третей уже автономных регионов Украины. То есть, в отличие от Че, Стрелок и сам не имел ни малейших представлений о том, какие политические изменения должны быть произведены в политическом устройстве Донбасса по результатам войны, но даже не видел никого вокруг себя, кто бы имел такие представления. Но ведь все это происходило под контролем Кремля!

Стрелок увеличил силы за счет местных антифашистов: «Когда мы приехали в Славянск, на базе нас встречало человек 150–200. И они участвовали в штурме УВД с нами. В УВД было достаточно много оружия — под сотню автоматов и 100–150 пистолетов. Люди сразу вооружились. Часть, правда, растащили».

Итак, было их около двух сотен. Но то, что донбассцы вооружились, не означало, что граждане Донбасса собирались убивать таких же украинцев, как и они. И мы помним, что начало восстания Донбасса было таким же, как и в Крыму, — толпы граждан Донбасса встречали карателей, заставляли их без крови повернуть назад и даже перейти на сторону восставших. Да и Стрелок это показывает: «Поначалу никто воевать не хотел. Первые две недели проходили под флагом того, что обе стороны хотели убедить друг друга. Первые дни в Славянске и мы, и они крайне осторожно подходили к применению оружия. …Украинская сторона начала выставлять блокпосты, в наших окрестностях появилась аэромобильная 25-я бригада. Но она не рвалась воевать. Нам удалось разоружить сначала разведвзвод, потом колонну. Это было именно разоружение — под стволами автоматов, под угрозой сожжения техники они не решились вступать в бой и были нами разоружены». (За переход на сторону восставших, хунта в Киеве вообще приняла было решение 25-ю бригаду расформировать).

Казалось бы — прекрасно, надо и дальше так действовать! Тем более, что и украинская сторона не спешила применять оружие. Так из описания УкрСМИ стычки подразделений украинской «Альфы» 13 апреля непосредственно в Славянске (трудно сказать, насколько точного), следует: «Кроме того, «Альфе» и десантникам досталось в самом Славянске: им пришлось принять бой с бандитами. И только лишь получив приказ от главы антитеррористического центра СБУ Виталия Цыганка стрелять на поражение, они «сумели пробиться к своим раненым, а потом самостоятельно вышли из города, все еще без прикрытия»». Стрелок, кстати, чуть ниже, описывая ситуацию 13 апреля, об этой стычке вообще не вспоминает (а, возможно, УкрСМИ описывают то, о чем Стрелок и говорит), почему и трудно сказать, действительно ли «Альфа» в этот день входила в город. Но отметим, что даже «Альфе» было приказано никого не убивать.

Однако Стрелок сетует: «Поначалу никто воевать не хотел». А что — обязательно надо было воевать? Как видим, крымское, мирное развитие событий почему-то было не тем, чего хотел Стрелок. И скажем, не тем, что в данном случае хотел Кремль.