Как (не)родные

А дальше там про поджоги, погромы, увечья. Не знаю, что будет, если Сашка там у себя в Москве попадется. А если его посадят? Мой сын – в тюрьме. Подумать страшно. Переехал в столицу, связался непонятно с кем и теперь, вместо того чтобы нормально работать, ходит на митинги, пишет всякую ерунду. Даже девушку нашел себе под стать. Ленка эта… Не могу на его инстаграм смотреть.

– Леша, позвони своему сыну, пожалуйста. Его посадят, ты его вытаскивать будешь?

– Что? Не слышу, Кать!

– Из туалета выйди и услышишь. Сыну позвони. Твой сын на митинг завтра собрался…

Звонит. Алло, ну что ты там опять мать огорчаешь. Куда собрался? Давай там без происшествий чтобы. Бла-бла-бла. Мямлит. Дай трубку!

– Сашенька, не ходи никуда, ты же видишь, что происходит!..

Гудки… Ну зачем он так? Я ведь о нем думаю, его оберегаю. Почему он сразу обижается? Что ни скажу – в штыки. Он с детства такой упрямый. Ляжет в лужу посередине дороги и лежит в своем голубом комбинезончике – руки в стороны. И говорит: никуда дальше не пойду. И все, не поднимешь.

***

– Саша. Надо спать уже!

– Мам, утро вечера мудренее.

– А вообще, подумай о вашей собаке. Что случись – кто за ней ухаживать будет?

– С ней есть кому посидеть.

***

Не могу спать. Леш, поговори со мной. М-м-м-м. Бурчит. Все, захрапел. А утром на работу уйдет. На работу… одно название. Сидит в своей приемной в телефоне. Книги читает! (Книгами он свои детективы называет.) Когда встретились в первый раз, я думала, что он будущий следователь, что он этим увлечен, что хочет что-то изменить. Годы идут, а он все лейтенант, знай себе с бумажками возится… Но чуть что – он про свою важность, про связи. На меня и на детей ему плевать. Помню, когда Таня родилась, я еще верила, что все наладится… Но все осталось, как было, ничего не изменилось. Пишу это и понимаю, что мы даже ни разу не поговорили об этом. Ни-ког-да. Совсем не говорили. Просто жили. Просто работали. Просто садились за стол. Просто так.

***

– Доброе утро, дети!!! <3 <3 <3

Пожалуйста, не ходите. Поберегите себя и нас. Власти озверели.

– Доброе утро.

– Слушаю сейчас «Серебряный дождь». Все только говорят о митинге, а сами идти не собираются! Все организаторы находятся далеко!! За границей.

***

Я что, хотела в этом университете работать? Да хер там был. Не хотела. Надо было: дети же, потом квартиру дали по соцнайму. Уволишься – отберут. Как тридцать лет назад начала работать, так и все. Преподаю историю агротехникам, а они спят на парах. Зачем им вообще эта история? Они же отличить православия от католицизма не могут!

***

– Саша я с тобой, я тебя люблю очень и оооочень волнуюсь.

– Спасибо, мамуль. Не переживай.

***

А ведь я рисовать любила в детстве. Не бросила даже тогда, когда меня с левши на правшу переучивали. И потом я рисовала… Да только кому это надо? Леше моему? Ему точно не нужно. Боре, может, и нужно было. Но он уехал. А я, дура, осталась. Родился Сашка сначала, потом Таня. Думала… а что думала? Мечтала о чем-то вроде. Или нет, не помню уже. Вот муж, вот дети, вот свой дом маленький. Знай себе обустраивай – скатерть новая, белая, полки деревянные на кухне, камин, обязательно камин.

***

– Я ведь буду за вас волноваться…

– Не волнуйся.

Но я должна. Я всю жизнь кому-то что-то должна… А что бунтовать? Так последнее потеряешь. Хотела ли я бросить Лешу? Да, конечно, хотела. Хотела ли уехать с Борей? Хотела, наверное. Борис Петрович. Каллиграфический почерк, галантность, вежливость, такт. Знает французский. Принципиальный холостяк, друг семьи. Я к нему в Москву однажды приехала, в ресторане попробовала акулу, а потом меня тошнило полдня. От него так пахло приятно, он за собой следил. Не то что Леша. Он себя забросил. Когда это произошло, почему? Куда делись стихи и песни под окном? Неожиданные подарки? Почему все сложилось так, как сложилось? Были мы счастливы? Не знаю. Наверное, не были.

***

– Не лезьте на рожон. С властью не шутят, а с нашей особенно

***

Смотрю на свои фотографии, думаю, какая же я была красивая. Русые волосы, голубые глаза, истфак МГУ. Элита! Помню, в общежитии нам товарищ из Азербайджана привез ящик местного вина. А второй, дагестанец, принес арбузов чуть ли не десять штук. Веселились! Где они все сейчас? Таир – главред «Ведомостей», Шурик – в посольстве. А я уехала по распределению. И осталась.

***

– Саша, где вы?..

***

– Я слушала «Серебряный дождь». Там задерживают…

***

Сашка мне недавно перевел семьдесят тысяч. Говорит: мам, вот тебе на ремонт – что ты там хотела? Двери новые, на кухню что-то… А я ведь действительно чего-то хотела… А пятьдесят тысяч все лежат. Двери не поставила, полки не поменяла. А зачем все это? Для кого? Квартира не наша, Леше плевать, дети в Москве. Кому это надо, кроме меня? И надо ли это мне?..

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…

Пропущенный вызов…