Как не слететь с катушек

– Я никогда тебя ни на кого не променяю! Ты же мне давно ближайшая родственница! Но нельзя же так обращаться с Марией Алексеевной. У нее никого нет! Я позвала ее в нашу семью. Извини, что не посоветовалась с тобой, но я не могла поступить по-другому. Медлить было нельзя, надо было принимать решение! Постарайся с ней подружиться, поговори по душам…

– Уже поговорила, – фыркнула Агриппина. – Она доложила, что была… что трудилась в поте лица на ниве проституции.

Агриппина Павловна очень напоминала фрекен Бок из знаменитого мультфильма. Телосложение, причёска и неукротимая любовь к кухонным фартукам были один в один. Каких у нее только фартуков не было: и в горошек, и в цветочек, с рюшами и с карманчиками…

– А ты считаешь, что общаться с ней из-за ее прошлого ниже твоего достоинства? – горячилась Яна. – Как же так? Христос простил кающуюся Магдалину!

– При чем тут это? Да она и не кается вовсе.

– А ты хочешь ей до конца жизни глаза прошлым колоть? Она тебе чистосердечно доверилась, а ты вызверилась на нее. Да какое право ты имеешь ее осуждать? Что знаешь о ее жизни? Можно подумать, что ты праведница… Между прочим, эта женщина – мать Мартина. И она мне жизнь спасла!..

Агриппина молча выслушала Яну, надулась, но своих придирок не прекратила.

Прошло какое-то время, дамы не общались, и Яна начала подумывать, чтобы где-то рядом снять для мамы Мартина квартиру, чтобы ежедневно присматривать за Марией Алексеевной. Узнав об этом, Агриппина Павловна постучалась к Яне в комнату, когда та уже пожелала ей спокойной ночи. Обычно Агриппина Павловна так никогда не делала.

– Да, – разрешила Яна. – Что случилось?

На домоправительницу было больно смотреть в тот момент.

– Что случилось? – перепугалась Яна. – Тебе плохо? Вызвать врача?

– Нет, ничего не надо. – Агриппина Павловна аккуратно приземлилась на пуфик перед трюмо. – Мне поговорить.

Яна свесила ноги с кровати.

– Точно ничего не надо? Может, чаю?

– Это можно, – чуть не заплакала домоправительница.

Яна рванула на кухню и вернулась с серебряным подносом, на котором стояли две фарфоровые чашки, чайник со свежезаваренным чаем и черносмородиновым листом, который сама же Агриппина Павловна заботливо припасала на зиму, и розетки с клубничным вареньем. Домоправительница и соленья закручивала, и фрукты сушила.

Агриппина Павловна сложила руки на коленях, вздохнула, отпила чай, съела ложку варенья и посмотрела на Яну.

– Яночка, ты знаешь, я за Ричарда в огонь и в воду. Я же его воспитала! Скажу чистосердечно: я ваш брак не одобряла, уж очень вы не подходите друг другу. Он вдовец, а ты – взбалмошная особа. Так и вышло, ваш брак распался.

– Ты была права, – усмехнулась Яна. – В итоге я разбила ему сердце.

– Это точно! – улыбнулась Агриппина Павловна. – Но я не учла тогда, какой ты добрый и сердечный человек, не терпящий компромиссов. Уж если ты любишь, то гори всё огнём, а если нет, то пропади всё пропадом! Ты женщина-вихрь, вокруг тебя всё должно вертеться, крутиться и взлетать, а мой Ричард – существо бескрылое, унылый прагматик. Он не мог дать тебе ощущение полёта и остро чувствовал это. Он покорно принял твоё увлечение чешским князем и смирился. Он признался, что любит тебя и вашего сына больше всего на свете и будет любить вечно до конца дней своих. Но удержать тебя, Яночка, он был не в силах. Это как поймать детским сачком звёздочку с неба. Он даже испытал некоторое душевное облегчение, когда ты приняла решение расстаться с ним. «Она подарила мне несколько лет счастья, – сказал он мне. – И я буду ей всегда за это благодарен».

– Правда? Он так сказал? – спросила Яна со слезами на глазах. – Ты мне этого раньше не говорила.

– Вот именно! Вся проблема во мне, в моём строптивом характере! Как будто все мне что-то должны! Да это я тебе должна, что ты приняла меня в свою семью и скрасила мои одинокие дни! Я понимала, что с князем Карлом ты тоже не будешь счастлива, хотя он был ближе к твоему идеалу мужчины. Мне уже было страшно за тебя, а не за Ричарда. От этого я злилась еще больше, словно я предаю его. Давно надо было признать, что вы оба для меня стали родными, любимыми на всю жизнь. С чешским князем было всё не просто. Романтика… Но ему нужен был наследник, нужно было жить не в России, думал он на своём языке. И в итоге получилось то, о чем я тебя предупреждала.

– Было больно, – кивнула Яна, – очень… Но вы все были рядом со мной. И осталась со мной и Вовой, а не с Ричардом, – погладила ее по руке Яна.

– Тогда я верила, что делаю это ради ребенка. Мол, Ричард уже большой мальчик, а Вовочке я еще пригожусь. Но кого я пыталась обмануть? Почему бы мне тебе не сказать, что я люблю тебя как родную дочку и, несмотря ни на что, останусь с тобой, с непутёвой?

Они пустили слезу и обнялись.

– Я всегда знала, что ты хоть и ворчунья, но ближе человека у меня нет, – поцеловала домоправительницу в щеку Цветкова.