Как (не) влюбиться в дракона

Он взял меня под руку и повёл на кухню. Стол был сервирован. На багровой одноразовой салфетке стояла в чашечке толстая свеча, и прекрасный ужин в одноразовой посуде, предвещал таинство нашего уединения. Увидела бы мама такой сервис, упала бы в обморок.

Мы чинно расселись. Данил к стеночке, я напротив окна. Профессор ухватил двумя пальцами фитиль свечи, а когда отпустил, свеча загорелась.

— Ух, — выдохнула я, — я не умею огнём пользоваться.

— У всех свои таланты, — взялся за вилку и нож, стал нарезать телятину. Разлил вино по одноразовым фужерам, благо, из прозрачного пластика. — Выпьем за нас, любимая.

Мы чокнулись, и я пригубила вина, которое в этот раз оказалось сладким.

— А я ведь о тебе ничего не знаю, — начала я разговор. — Ни фамилии не узнавала, ни возраст.

— Огневой Данил Казимирович, тридцать пять лет, — он поймал мой взгляд. — Старый?

— Ты выглядишь моложе, — отвесила я комплемент, но это было правдой. Без бороды ему больше тридцати не дашь.

— Скажи, радость моя, почему ты меня выбрала?

Я смутилась. Это было необъяснимо. Оно само нахлынуло. И что за вопрос такой? Он что недоволен, передумал жениться?

— Я выбрала, — сделала большой глоток вина, потому что мясо в горле застряло. — Ты не хотел?

— Кто тебе это сказал? — усмехнулся Данил, и мне стало немного легче. А то лезут всякие мысли в голову, сомнительные. — Я тебя приметил, как только ты поступила. Глаз с тебя не сводил. Год томился и не знал, куда деваться.

Вместо того, чтобы восхититься и раствориться во взаимной любви, я вспыхнула краской и тихо прошипела:

— Поэтому на пересдачу пригласил?

— На пересдачу ты пришла, потому что по философии у тебя твёрдый неуд, — рассмеялся профессор, и я замерла, любуясь его белозубой улыбкой. — Да, но пришла и завоевала окончательно, — он ухмыльнулся и тряхнул волосами.

Вино жаркой волной согрело всё внутри. Я подсунула под себя ногу, наткнувшись на влажную промежность. Навалилось такое желание, что я уже забыла, что так нельзя спешить, и одного раза должно быть достаточно. Но мужчина меня столько времени хотел! Либо он точно мой навсегда, либо пикапер высшего пилотажа.

— Блин, целый год, — с сожалением сказала я и стала уминать мясо с салатом. Пробубнила: — Это ж сколько я таких ночей пропустила. Даже обидно.

— Наверстаем, — он взял меня за руку и стал рассматривать мои пальчики. Они казались тоненькими соломинками в его широкой руке. Данил хмурился, словно изучал какой-то очень важный предмет, а не мою руку. Большой палец проехался по моей ладони, и я вся воспылала желанием. Внутри закрутилось, завертелось, я сжимала мышцы между ног и почувствовала ногой, на которой сидела, что теку в буквальном смысле.

— Хочу, — призналась я, борясь со своим стыдом. Чего уж тут стесняться? Можно и расслабиться.

— Больно будет, — он посмотрел на меня, и глаза его казались одного цвета, оба так потемнели, что стали похожи на обсидианы.

— Я потерплю, — очень тихо ответила я. — У меня такая тяжесть… Там. Мне нужно это утолить, иначе не расслабиться.

Мужчина потянул меня к себе. Я вышла из-за стола и подошла к Данилу ближе, опустив глаза, наблюдала, как он по-деловому вытер рот салфеткой и, подняв на меня свои глаза, медленно задрал подол платья, под которым ничего не было. Закрутив ткань выше, поцеловал меня в пупок.

Всё было не как в первый раз. Никакого напора, никакой спешки. Он медленно усадил меня к себе на колени, повернув спиной. Я бы предпочла оказаться к нему лицом, но податливо делала всё, что молчаливо приказывали его опытные руки.

Данил раздвинул мои ноги, откинул мою голову себе на плечо. Горячий язык проехался по коже за ухом, оставляя влажную дорожку, которую я ещё долго чувствовала. Он расстегнул свои брюки и выпустил на волю своё «мужское самолюбие». Оставил его между моих складочек.

— Умеешь себя удовлетворять? — шипящий голос обдавал жаром моё несчастное воспламеняющееся ушко.

Я простонала от такой близости и отрицательно помотала головой. Тогда Данил взял мою руку и накрыл своими пальцами. Он направил их на клитор и показал круговые движения. А потом мои пальцы, под зорким надзором, легли на бархатистый член с проступающими венами и прижали его к промежности.

— Двигайся, Елена, — шелестели слова у моего уха.

Я закрыла глаза и стала натираться об его ствол. Водила бёдрами, ощущая что-то невыносимое, такое мучительное и приятное. Но этого было мало. Я откинулась вперёд на стол. Приподняла бёдра и села на стальной член.

Больно было, словно и не было первого раза. Но что это по сравнению с тем, как я хотела его.

Руки цепкие ухватили мою попу, и Данил сам стал двигаться вверх, проникая в меня. Я стиснула зубы, старалась не кричать. Руками отодвинула тарелки в сторону и ухватилась за стол. Раскрыв рот, дышала со стоном. Глаза закрывались, и я всем своим существом чувствовала внутри себя мужчину. Так больно, но так обалденно, что слёзы из глаз полились.

Нужно было сказать, что я хочу узаконить наши отношения, что не нужно скрываться, потому что я умру, если он уйдёт сейчас и бросит, как предупреждал Ося. Но из всех мыслей, я выкрикнула только: