Как (не) влюбиться в дракона

— Никогда не пользовалась, Только теорию изучала, — ответила я, краснея и застёгивая свою куртку. Мне было почему-то стыдно, что показала нетрадиционную магию своего Рода, которая не внушала никому доверия, даже мне самой. Это как зелёнкой лечить ангину, чистое самовнушение.

— Не видел, как ты колдуешь, — сказал Малой. — Пропустил твои экзамены, обычно хожу смотреть.

— Я видел. Впечатляет, — улыбнулся мне Данил, но в ответ улыбку не получил и нахмурился.

Я была на грани боевого режима, мне не до шуток и любовных взглядов. Работать надо, Данил Казимирович.

— Скольких уложишь, если придётся биться? — хитро прищурился Малой.

— Таких, как ты? — поинтересовалась я, всё также без улыбки, что придала магам оптимизма.

— Да, — усмехнулся Малой, — Таких, как я.

— Думаю, пять или шесть.

— Ты издеваешься? — возмутился он. — Хочешь сказать, что ты сильнее меня в пять раз?

— Похоже, мы скоро это проверим, — голос Филина дрожал. Рядом с домом кто-то появился.

Раздался обречённый вопль Воробьёва. Пришлось опять выйти наружу.

— Лодки! — кричал полицейский. Он стоял у самой двери ободранный, исцарапанный с козырьком в руках, всё, что осталось от его фуражки. Его лицо полное горя и слез, он повернулся к магам.

— Вы что? А лодки?

— Они сами уплыли или им помогли, — ответил Малой. — Где твои люди? Где собака?

Полицейский развёл руками. Солнце село окончательно, и мир погрузился во тьму. И это при белых ночах. Но небо в эту ночь так затянуло тучами, нам на зло, на радость тем, кто окружал дом из леса.

— Ребята, нам надо ночь продержаться, давайте забаррикадируемся, — предложил Филин.

Они спешно вошли в дом. Дверь закрыли на замок, дополнительно прикрыли столешницей старого, тяжёлого стола. На темных полках, похожих на улыбки, нашли ржавые гвозди. Кувалда стояла в углу. Доски отрывали прямо с пола и заколачивали окна. Спешили. Очень спешили укрыться, потому что все чувствовали, что дом окружают. И сдавалось мне, это были не люди.

Маги молчали, трещали дрова в печи. За деревянными стенами послышался рычания и шорохи. Звери обступали дом.

Я смотрела на Славу, который перезаряжал свой пистолет. Одежда его была вся порвана. Царапина была всего одна, неглубокая на правой ноге. Не похоже, что зверь сильно полицейскому повредил. И Данил ему тайно подсунул серебряные пули. И всё, что выдавало в нём растерянность — это оторопелое лицо. Даже если Воробьёв нас заманил на этот берег, то сам не ожидал, что всё будет так страшно.

— Не поверишь, говорил ему Филин. — Я на минуту нагнулся.

— А я тебя, очкарик, искать пошёл, — возмутился полицейский. — Возвращаюсь, а у меня три трупа и разорванный Дружок в клочья, ошейник в одной стороне, хвост в другой.

Воробьёв явно был не готов к потере личного состава, он скорбел, и руки его дрожали. Но это не оправдывало то, что он натворил. Теперь нужно было выбраться живой из этого места и доложить Морозу, что в его министерстве крыса.

— Это пространственные дыры, — сказал Данил спокойным голосом. — Нужно быть очень сильным магом, чтобы такое творить.

— Здесь тайга, тут в глуши такие кадры могут прятаться, что все наши университеты — детский сад на выгуле, — Малой не терял самообладания.

— Как оно появилось? Как такая нечисть завелась в наших лесах, если Тёмные врата на севере закрыты? — прикрикивал Слава Воробьёв.

Все чётко знали, что на севере живёт зло. И если оборотни это полбеды, к дому приближалось нечто большое и очень, очень опасное. И Воробьёв был в шоке от этого. Он нервно смотрел то на меня, то на Данила с Малым:

— Я, блин, магией последний раз в семнадцать лет баловался, я не боевой генерал, я штабной… Лена!

Они отошли от меня. Я в ужасе уставилась на свою правую руку. Даже сквозь куртку и кофту просвечивал яркий свет. Я закатала рукава. В полутьме сияла моя наколка магическим зелёным светом. Это означало, что зло совсем рядом.

— Бес рядом, — шепнула я и не узнала собственный голос. Волосы на голове вставали дыбом, бежал холодок по коже.

Звери скребли заколоченные окна, разбили стекла. В тусклом свете огня были видны когтистые лапы, что пытались пробиться сквозь доски. Неслабые такие, не похожие на животные.

Слава прицелился и выстрелил в забитое окно, раздался визг зверя. Животный вой походил на крики из ада.

— Для себя пулю сбереги, — Малой побежал заколачивать входную дверь, в которую бился крупный медведь и рычал страшным рыком, и в голосе его звучали человеческие нотки.

— О, баб Нюра пожаловала, или как её там, — нервно смеялся Малой. Пытаясь выглядеть бодрячком, отогнать страх, что сковывал нас. — Славик, ты вроде за ней пришёл, не хочешь поздороваться?

— Отойди, придурок, — полицейский наставил дуло пистолета в маленькую щель, гнилой двери и выстрелил в медведицу.

Зверь заорал благим матом, матерясь грубым женским голосом, используя замысловатые проклятья.

— Леший! — заверещала женщина-медведь за дверью.

Воцарилась гробовая тишина. Звери отходили от дома. Леденящий душу ужас сковал всех.