Как обойтись без соперницы?

– Не морочь голову, – нахмурилась Рая, передавая мне вымытую тарелку. – Ей о ребёнке думать нужно, а отец Настеньки Сережа, а не какой-то там Ланфрен. Пусть даже он и Ланфра.

– А причем здесь это? – возразила Алла. – Он же их бросил с Катюхой. А так она свою жизнь устроит, и ребенку будет хорошо. Париж – это тебе не наш Волчехренск.

– Ничего не Волчехренск, – обиделась Оля. – Хороший у нас город. Не всем же в Москве и Париже жить.

– Помешались все на иностранцах, – продолжала ворчать Рая. – У нас своих мужиков полно, не хуже, а лучше, если посмотреть повнимательнее.

–Это как повнимательнее? – Алла стряхнула пепел с длинной, элегантного черного цвета сигареты. – Через бутылку конька с пятью звездочками?

– А то иностранцы не пьют, – Рая ожесточено терла тарелку мыльной губкой. – Еще как жлёкают. У них какой фильм не посмотришь, так они после работы шасть в бар, и давай там бухать. Нечего наших во всех грехах обвинять! И вообще у нас сейчас импортозамещение. Так что ты бы, подруга, на санкционный продукт не замахивалась бы.

– Ну сейчас же все советское в тренде, – пояснила Алла. – А на гербе СССР было написано: пролетарии всех стран соединяйтесь!

– В том-то и дело, что соединяйтесь, – Рая передала мне очередную вымытую тарелку. – А ты уверена, что этот хочет соединятся на всю жизнь? Может, ему соединиться-то нужно только в Париже и после него. А потом наскучит ему, махнет он свои французским хвостом и перьями на шляпе, и мерси в боку, поминай, как звали. А Кате опять слезы лить в подушку.

Рая была права. Она словно прочитала мои мысли. Я и сама об этом думала.

– Да, – вздохнула Оля. –Вся беда в том, что тут сразу и не разберешь: кто танцует с серьезными намерениями, а кто так… транзитный пассажир.

Алка вдруг спрыгнула с подоконника, картинно взъерошила смоляную гриву, вытаращила глаза, схватила морковку со стола и с чувством пропела в нее, как в микрофон:

Я твой транзитный пассажир,

Меня, увы, никто не ждаааал,

Ты был транзитный мой вокзал!

Алла закусила губу аля Аллегрова, швырнула морковку на стол и ухватила Раю за попу.

– Ой! Вот дурная! Да иди ты! Я чуть тарелку не разбила, – Рая притворно нахмурилась и замахнулась на Аллу полотенцем.

Алла обняла меня за плечи и пропела:

– Не грусти, Катюня! Жизнь прекрасна! Ла дольче вита! Так мой Лучано говорит, а итальянцы в прелестях жизни лучше всех разбираются.

– Боюсь я, девочки, поверить, – я задумчиво терла тарелку полотенцем. – Как-то слишком все хорошо. Принц фактически, Париж, повышение по службе.

– А ты можешь просто один раз расслабиться и получить удовольствие? – Оля сложила тарелки в аккуратную стопочку и поставила в шкаф.

– Не могу. Потому что в жизни так не бывает. И за все нужно платить. И если сегодня чуть-чуть повезло, то завтра сядешь в глубокую и беспросветную кардашьян.

– Еще как бывает, – одна тарелка вдруг выскользнула из рук Оли и разбилась.

Осколки разлетелись по всей кухне.

– Вот! На счастье! – победоносно закричала Алла. – Это знак, что все у Катьки будет хорошо. Видели? Сама судьба подсказывает, что она все правильно делает. А я вам всегда говорила, что нужно слушать себя, интуицию и читать знаки судьбы.

– Алла, это просто тарелка, – улыбнулась Оля. – И вино. Я когда выпью, у меня все из рук валится.

– Тарелка, – передразнила ее Алла. – Ну какие вы все же трусихи, это просто невозможно. Вы жить боитесь, из лужи своей боитесь голову высунуть. Ну нельзя же так, девочки!

– Нельзя? – спросила я. – А покажи мне хотя бы одну такую, которая из грязи – в князи, только навсегда, а не на время. Которая действительно выкарабкалась и не скатилась обратно в свою лужу.

– Да запросто, – Алла задумалась, картинно глядя в потолок.

– Ну, я жду.

– Сейчас, сейчас. Я тебе докажу!

– Нет таких. Поэтому и вспомнить не можешь.

– Еще как есть. О! Вспомнила! Золушка!

Мы расхохотались. А может быть, она права? Может быть, нужно просто плыть по течению и с благодарностью принимать то, дано свыше? Не думая, не рассуждая. В омут с головой, а там кривая да нелёгкая вывезет?

– Ладно вам лясы попусту точить, – Рая домыла последнюю тарелку и выключила воду. – Слышали, что Катькин Д'Артаньян сказал? Форма одежды вечером парадная. Кать, у тебя хоть какое-то вечернее платье есть?

Что я люблю в Рае – это ее удивительный талант всегда стоять обеими ногами на земле. Мы вот все о чувствах, о любви и судьбе, а она о мелочах беспокоится. Но эти мелочи такие важные, что из них и складывается вся жизнь. Нам бы Раю в президенты. Может, мы бы в космос и не летали бы, вернее, точно не летали бы. Но зато все были бы сыты, одеты и обуты.

– Есть, конечно, – усмехнулась я. – Парадно-выходные треники пролетарского красного цвета и новая турецкая ночнушка с кружевом. Я в этих нарядах каждую ночь на бал летаю, на метле.

– А чего? Вполне! – одобрила Оля. – Я вон недавно МТВ смотрела. Так там все в трениках задами крутят. Это сейчас новый такой стиль.