Как обойтись без соперницы?

…Следующим пунктом нашего стратегического плана было изучение иностранных языков. Бабка-Ежка ходила на курсы английского, а я выбрала французский. Мне он для дела нужен был, я работаю в филиале французской фирмы, которая торгует лечебной косметикой. Должность не ахти какая – на ресепшене сижу, но работа не пыльная. К тому же французы зарплату дают вовремя, наверное, потому что у них в генах заложена память о революции – боятся, как бы мы на баррикады не забрались.

На этот раз Бабка-Ежка явно разозлилась, столкнувшись со мной в коридоре. Тут я ее забила, как мамонта: язык ей тяжело давался, видимо все мозги в ноги ушли. Мне девчонки из ее группы рассказали, как она давясь и кашляя, грызет гранит науки. Ну и ей, конечно, с радостью нашептали о моих успехах – за нашей войной многие со стороны наблюдали.

А вскоре случилась и вовсе сказочная история. К нам нагрянули хозява-французы, а босс, как назло, в больницу попал. Причем случилось это накануне их приезда. И вот тут-то выяснилось, что кроме шефа, одна я по-французски прилично разговариваю. Так что пришлось мне всю неделю с ними париться: о наших успехах докладывать и культурный досуг устраивать. Рассказал бы мне кто-нибудь год назад, что я так хозяевам понравлюсь – ни за что бы не поверила. А они недоумевали, почему такой энергичный и образованный работник на ресепшене прозябает. И назначили меня менеджером.

– А я тебе сколько раз говорила: не трать силы на котлеты, – торжествовала Оля.

А Рая счастливо улыбалась. Светлая она душа: чужим успехам радуется, как своим.

Но самое интересное, что за всеми этими хлопотами я стала забывать о Сереже. Раньше, бывало, только глаза утром открою, сразу укол в сердце: Сереженька. А тут как закрутило меня! Новая должность, новые хлопоты… Раньше, сидя на работе, каждые пятнадцать минут на часы смотрела. И как только стрелки подползали к заветным цифрам, я уже была в полной боевой готовности: сумка на плече, рука на кнопке лифта.

А теперь стала засиживаться допоздна, новые идеи обдумывала. Очень хотелось доказать, что не зря меня в должности повысили. Доказать не им, а себе. И я стала ловить себя на мысли, что думаю о Сереже только вечером, ложась спать. Новая должность холодную постель не согреет.

Хотя, конечно, претендентов было хоть отбавляй. На корпоративных вечеринках они кружились возле меня, наперебой приглашая танцевать, во время перерывов в кафетерии старались сесть рядом. И как-то придя домой с очередной вечеринки – не помню какой был праздник – я посмотрела на себя в зеркало: глаза блестят, волосы разметались по плечам – хороша! И я впервые подумала, что , черт возьми, не хуже Бабки-Ежки.

И вдруг что-то случилось. Как будто тяжеленный камень с сердца упал. Я распахнула окно в кухне и свежий ветер ударил в лицо. Свободна! Я живу, дышу, я больше не брошенная жена и не серая мышь. Я – это я! И все у меня получается! И я засмеялась громко и радостно, как не смеялась уже давно. А потом…выбросила красное пальто.

…Время от времени память назначает нам свидание. У нее много обликов: иногда это пожелтевшая от времени фотография, которая вдруг выпадет из старой сумки. Отчего старые снимки всегда пахнут кошками и валерьянкой? Иногда это наспех нацарапанный на клочке бумаги номер телефона, который застрял между диванными валиками и тихо пережил множество генеральных уборок. И за каждой неровной – в чернильных пятнах цифрой – империя чувств.

На этот раз память приняла облик Сережи. Он сидит в моем кабинете, положив руки на сверкающую столешницу – французы знают толк в дизайне – и говорит, говорит… Они с Ниной – так зовут Бабку-Ежку – уезжают за границу. И хотя он старается говорить непринужденно, я чувствую: что-то здесь не так. Слишком поспешно они уезжают. Может быть, она больна? Естественно, она это скрывает – я поступила бы точно так же.

Я киваю головой, поддакиваю, иногда улыбаюсь, а сама думаю только об одном: я давно привыкла жить без мужа.

Но как мне обойтись…без соперницы?

2 глава. Ланфрен-Ланфра

– Я бы хотел с дочкой попрощаться, – сказал Сережа. – Может быть, вместе домой поедем? Я тебя подвезу.

Вспомнил про ребенка, наконец!

Мы вышли на улицу, подошли к нашей бывшей машине. Вернее, к моей бывшей машине. Я даже не заикалась о том, чтобы ее забрать после его ухода, хотя мы на нее вместе копили. Знала: для него машина – это как любимая собака, самый верный друг. Все у него можно отнять, только не машину. По дому Сережа вечно носки разбрасывал, пепельницы с окурками, когда еще курил – потом я заставила бросить, рубашки вечно на спинках стульев висели. А в машине царила идеальная чистота. Ни соринки – хоть с пола ешь. Он ее сам мыл, стекла надраивал, коврики выбивал.