Как обуздать еврейство. Все тайны сталинского закулисья

Это объединение в киношных кругах считалось патриотическим, поскольку объединяло людей, которые с опаской относились к тем либеральным новациям, которые внедрялись в творческой среде в годы хрущёвской «оттепели». Например, среди кинематографистов тогда особенно модным было переносить на советскую почву традиции западного кинематографа. По этому поводу Г. Александров писал: «Не может не огорчать то обстоятельство, что некоторые кинематографисты хотят быть новаторами, не изучив, не освоив опыта предшествующих поколений мастеров советского кино. А без знания прошедшего нельзя увидеть будущее. На пустом месте не возникает „большое кино“. И вот, пропустив мимо глаз наследие, прогрессивные, революционные традиции отечественного киноискусства, берут в качестве учителей и наставников мастеров буржуазного кино, забывая, не сознавая, что сформировавшиеся традиции, эстетические принципы сохраняют значение по сей день. Не понимая пагубности, аморальности подобного пути, некоторые наши сценаристы и режиссёры в погоне за модной новизной, в подражаниях новациям западных художников готовы предать забвению принципы социалистического реализма. Они в контраст к революционному пафосу созидания и жизнеутверждения сосредотачивают внимание на прозе жизни, любовании обывательщиной в разных её проявлениях. Нельзя забывать, что всякое подражание — это не сотворение нового, а повторение. Настоящий художник — это первооткрыватель…»

Подобная позиция Александрова, которую он никогда не скрывал и отстаивал на всех съездах и пленумах, вызывала ярое неприятие у либералов-западников, коих в советском кинематографе в 50–60-е годы развелось несметное количество. Любого, кто пытался в открытую говорить о патриотизме, о любви к социалистической Родине, они за глаза называли ретроградом, а то и сталинистом (к последним был причислен и Александров за то, что его фильмы нравились вождю всех народов). На все эти нападки сам режиссёр отвечал следующим образом: «Молодых часто ловят на дешёвую приманку идеи „самовыражения“. Дескать, советские кинематографисты — государственные служащие и им не дано выражать себя, их роль — выражать государственные директивы. Кого как, а меня не смущает эта провокация. Государство — это мы. Так по Ленину. Я — частица государства. Я всегда мог выразить себя и в работе над героико-революционными картинами, и в комедиях, потому что меня вдохновляют и увлекают идеалы коммунизма. Что же касается государственных директив, то они есть не что иное, как выражение потребности развития общественного организма, требований народа…»

После событий в Чехословакии в августе 1968 года, когда в среде советской творческой интеллигенции произошёл раскол (одни осудили эту акцию, другие поддержали), Александров был среди последних. Что, естественно, только увеличило число его недоброжелателей. Особенно они активизировались в начале 70-х, когда Александров не только решил вернуться в режиссуру, но затеял снимать фильм под патронажем… КГБ. Это был фильм «Скворец и Лира», посвящённый работе советских разведчиков в годы войны и в последующие десятилетия. Главную женскую роль в фильме вновь должна была исполнять супруга Александрова Любовь Орлова.

Съёмки фильма проходили тяжело. Сценарий был запущен в производство ещё до чехословацких событий (весной 68-го) и продвигался к своему экранному воплощению долго — почти два года. Тормозили его как сами кинематографисты (недоброжелатели Александрова), так и чекисты, которые тоже вели себя странно: то поддерживали проект, то начинали в нём сомневаться. Например, в начале 1970 года, когда сценарий наконец был принят и всё было готово к съёмкам, КГБ проект остановил, сославшись на трудности международного характера. Дело в том, что шеф КГБ Юрий Андропов установил тайный канал с руководством ФРГ, а фильм мог осложнить отношения с этой страной (советские разведчики в нём действовали на территории ФРГ). Дело дошло до того, что КГБ распустил прежнюю группу сценаристов и назначил нового режиссёра — А. Лапшина, недавнего выпускника ВГИКа.

В мае 1971 года новый вариант сценария был готов и отправлен для ознакомления зампреду КГБ Семёну Цвигуну, который, в отличие от либерала Андропова, придерживался державных позиций (именно в объединении «Время» будут экранизированы романы Цвигуна о партизанском движении). Но даже после этого съёмки начались только спустя полтора года — в ноябре 1972 года. Они продолжались ровно год. Однако в итоге фильм на экраны так и не вышел. Почему?

На этот счёт существуют разные версии. По одной из них, руководство Госкино сочло фильм настолько беспомощным в художественном плане, что предпочло спрятать его на «полку», чтобы не дискредитировать звёздную чету Григорий Александров — Любовь Орлова. Согласно другой версии, фильм запретил Андропов всё по той же причине — чтобы не портить отношения с ФРГ в момент «разрядки». Вторая версия выглядит более убедительно, учитывая ту ненависть, которую вызывал у либералов Александров.