Как ограбить швейцарский банк

6 Пленник

Из окна доносились звуки с озера. Жужжание катера, плеск воды, бьющейся о мол, крики чаек. И свежий ветер, колеблющий листы бумаги на письменном столе. В комнате – три пары глаз, устремленных на него, три лица, внимающие каждому его слову.

Маттео Марелли долго набирал воздух, прежде чем заговорить. Он знал, что этот разговор будет сложным, как шахматная партия. Он должен был дать зацепку Сальвиати и Контини так, чтобы Элтон ничего не заметил. Ему нужно было подать знак, чтобы сообщить о новой тюрьме, где ему и Лине – судя по всему – предстояло провести больше двух месяцев.

– Я закрою окно, – сказал Контини.

Маттео кивнул. Ему было жаль терять эти ощущения свободы – озеро, солнце, ветер. Но главное – думать о настоящей свободе.

– Как вы знаете, – начал он, – я работал в «Юнкере»…

– Кстати, – прервал его Элтон, – вы записываете беседу?

– А какая вам разница? – отозвался Контини.

– Никакой. Это лишь слова. А если вы захотите проследить за нами, когда мы выйдем отсюда…

– Мы не будем за вами следить, – сказал Сальвиати.

– Хорошо, потому что иначе Лина…

– Мы же сказали, что не будем за вами следить. Элтон несколько секунд смотрел на Сальвиати.

Потом обратился к Маттео:

– Давай, Марелли, объясни, почему никакой опасности ограбление нам не сулит.

– Как я уже говорил, – продолжил Маттео, – я работал в «Юнкере» незадолго до того, как туда взяли Рето Коллера. Он привел с собой немало клиентов. Я обнаружил, что у пары из них деньги с душком и что деньги эти будут приходить порциями, в малозаметные филиалы. Вот все, что я знал.

– Тебе была известна и сумма, – сказал Сальвиати.

– Да, в общей сложности больше ста миллионов франков. И в частности, десять миллионов – в бел-линцонское отделение. Но я не знал, когда именно. Так же как я не знал, что доставку денег отложили на декабрь.

– Лина тоже об этом не знает?

– Нет, – Маттео покачал головой. – Пока не знает.

– Она не должна об этом знать! Она не выдержит мысли, что…

– Сальвиати, – перебил его Элтон. – Мы здесь не для того, чтобы говорить о вашей дочери.

Сальвиати разъярился:

–  Ah, merde, mais t\'es fou? [42]

– Мы здесь, чтобы…

– Вы держите ее под замком, даже не знаю – где, и я хочу знать, как она, и мне не надо, чтобы какой-то жлоб указывал мне здесь, что я должен и что не должен… О чем хочу, о том и говорю!

Контини встал, жестом призывая спорщиков сохранять спокойствие.

– Давайте попробуем без ссор.

Элтон смерил взглядом Сальвиати и произнес:

– Если Марелли ей не скажет, Лина не будет знать про дату.

– Постараюсь приободрять ее, – сказал Маттео. Сальвиати промолчал. Снова взял слово Контини.

– Марелли, вы можете поручиться, что не оставили следов? Через ваше имя они могут выйти на Тичино и, может быть, на Форстера, а потом и на нас.

– Это невозможно, – заверил Маттео.

– А почему тогда отложили доставку денег? – спросил Контини.

– Возможно, нашли следы моих первых запросов на доступ. В компьютерах в худшем случае отразилось, что кто-то просматривал список клиентов Коллера.

– А это разве не основание для подозрений?

– Это могла быть простая рутинная проверка.

– Негласная проверка.

– Такое бывает. Но важной информации в компьютерах нет. В private hanking все происходит, как сто лет назад: у каждого свое расписание, встречаются всегда лично, за обедом или за партией в теннис, чтобы…

– Хорошо, – не отставал от него Контини. – А ты говорил с кем-нибудь?

– Они все бывшие работники банка. И я никогда не задавал прямых вопросов. Словечко тут, словечко там. Офисная болтовня. Нет, по-моему, у них неопределенные подозрения, а поскольку речь идет о многомиллионной сумме, они должны были держать ухо востро.

– Будем надеяться, что это так, – сказал Сальвиати. – Нельзя отрицать, что доля риска тут есть.

Маттео не ответил. Ему нечего было возразить. Риск существовал, и это знали все, но они были обязаны на него идти.

– Хорошо, – сказал Элтон. – Мне кажется, мы прояснили ситуацию.

Маттео прочистил горло. Пришло время давать зацепку.

– На самом деле у меня есть еще одна просьба.

– У меня тоже, – подхватил Сальвиати. – Я хочу знать, где Лина, как она, как вы с ней обращаетесь. Я хочу знать…

– Мне кажется очевидным, – прервал его Элтон, – что мы не можем сообщить вам, где Лина. Что же до остального…

Он как-то неопределенно кивнул в сторону Маттео.

Это был последний шанс. И Маттео следовало сыграть свою партию чисто. Перед ним, за письменным столом, сидели Элтон и Контини. Будто два полицейских. Один крупный, как шкаф, другой худой. Добрый мент и злой мент.

– Что же до остального, – сказал он, – могу вас заверить, что Лина чувствует себя нормально.

– По телефону мне не показалось, что она в отличной форме, – сказал Сальвиати.

Маттео повернулся к нему. Сальвиати сидел слева от него, как третий мент, попавший сюда случайно.

– Она чувствует себя нормально, но хотела бы быть свободной, – Маттео снова прочистил горло, привлекая внимание Контини и Сальвиати. – В долине Бавона мы углубили знакомство, и она мне призналась, что ее очень огорчает эта ситуация.