Как он похож на ангела

— Она говорит больше других.

— Обо мне?

— Да.

— Что она тебе говорила?

— Разное.

— Карма, перестань, — свирепо сказал он. — Ты просто тянешь время. Зря стараешься, я сейчас вытащу тебя из машины.

— А я закричу! Я кричу очень пронзительно, а эхо здесь гулкое. Они услышат, прибегут и подумают, что вы хотели меня украсть. Учитель страшно разозлится, он даже может вас убить! Вы не представляете, какой он, когда злится.

— Он и тебя может убить.

— Пожалуйста! Мне тут все опостылело.

— Ну, пеняй на себя.

Куинн потащил ее из машины. Она сделала глубокий вдох, открыла рот, и Куинн еле успел зажать его ладонью.

— Слушай, ты, безумная девчонка! Ты нас обоих погубишь! Я не могу взять тебя в Сан-Феличе. Тебе нужны деньги, одежда, дом, семья. Здесь ты, по крайней море, в безопасности. Подожди немного, скоро ты сможешь уехать отсюда, не спрашивая разрешения. Ты меня слушаешь, Карма?

Она кивнула.

— Обещаешь не кричать, если я уберу руку? Будем говорить серьезно?

Она снова кивнула.

— Хорошо.

Он отпустил ее и в изнеможении привалился к сиденью.

— Больно было?

— Нет.

— Сколько тебе лет, Карма?

— Скоро двадцать один.

— Понимаю, но как скоро?

— Сейчас мне шестнадцать, — сказала она, помолчав. — Но я уверена, что найду работу и заработаю на мазь для лица. Тогда я буду выглядеть не хуже других.

— Ты очень хорошенькая.

— Да? А эти ужасные прыщи? Все говорят, что они пройдут, когда я вырасту, но они никогда не пройдут! Мне нужны деньги на мазь. В прошлом году, когда я ходила в школу, одна учительница сказала, что есть такая мазь, антиугрин. Эта учительница говорила, что у нее в детстве тоже были угри и что она понимает, каково мне. Какая она была хорошая!

— Вот почему ты рвешься в город? Чтобы купить мазь?

— Ее я купила бы первым делом, — сказала Карма, трогая руками щеки. — Она мне очень нужна.

— А если я пообещаю, что куплю антиугрин и передам его тебе? Отложишь тогда отъезд в город до тех пор, пока не сможешь жить самостоятельно?

Она долго думала, наматывая на палец прядь волос.

— Вы просто хотите от меня отделаться.

— Правильно, но помочь тебе я тоже хочу.

— А когда вы ее купите?

— Очень скоро.

— А как вы узнаете, что это та самая мазь?

— Спрошу у аптекаря.

Она повернулась и серьезно взглянула на него.

— Вы думаете, я буду такой же красивой, как другие девочки в школе?

— Конечно, будешь!

Уже совсем стемнело, но Карма продолжала сидеть в машине.

— Тут все такие уродливые, — сказала она. — И грязные. Полы чище, чем мы. В школе был душ с горячей водой и настоящее мыло, и каждому давали большое белое полотенце.

— Ты давно живешь в Башне, Карма?

— Четыре года.

— А до этого?

— Мы жили в горах Сан-Габриэль на юге. Там у нас были дома хуже сараев. А потом появилась Мать Пуреса и построила Башню.

— Она вступила в общину?

— Да. Мать Пуреса очень богатая. Других таких у нас нет. Я думаю, богатые слишком озабочены тем, как потратить деньги на земле, им не до вечной жизни.

— Ты боишься, Карма?

— Когда Учитель на меня смотрит — да. Но Сестру Благодать не боюсь. На самом деле я ее не так уж ненавижу. Она каждый день молится, чтобы у меня прошли угри.

— Ты знаешь, где она сейчас?

— Да, все знают — в Уединении.

— Сколько она там пробудет?

— Пять дней. Наказание всегда длится пять дней.

— Ты знаешь, за что ее наказали?

Карма покачала головой.

— Она говорила о чем-то с Учителем и Братом Венец, но очень тихо. Потом мы с мамой пошли готовить обед, а когда вернулись, Сестры Благодать уже не было, а Брат Голос сидел у печки, согнувшись, и плакал. Он без Сестры Благодать шагу ступить не может, она с ним нянчится, как с ребенком, особенно когда он болеет. А Брат Венец ужасно радовался, потому что он злее сатаны.

— Брат Венец давно к вам пришел?

— Примерно через год после того, как построили Башню. Года три назад.

— А Сестра Благодать?

— Она жила с нами еще в горах Сан-Габриэль. Почти все, кто сейчас здесь, там жили, не считая других, которые ушли, потому что поссорились с Учителем. Как мой отец.

— Где сейчас твой отец, Карма?

— Не знаю, — прошептала она. — И спрашивать об этом нельзя. Когда кого-то исключают из общины, даже имя его нельзя употреблять.

— Ты когда-нибудь слышала о человеке, которого зовут Патрик О'Горман?

— Нет.

— Можешь запомнить это имя — Патрик О'Горман?

— Да, а что?

— Ты мне очень поможешь, если будешь слушать, не произнесет ли его кто-нибудь. И пусть это будет нашей тайной, как мазь. Договорились?

— Да. — Она потрогала щеки, лоб, подбородок.

— Вы правда думаете, что я буду красивой, когда пройдут угри?

— Не сомневаюсь.

— Как вы перешлете мазь? Учитель вскрывает всю почту и выбрасывает лекарства. Он считает, что помогает только вера, а не доктора и лекарства.

— Я ее сам тебе привезу.

Было темно, и Куинн скорее почувствовал, чем увидел, как она то ли протестующе, то ли испуганно вытянула вперед руку.

— Не надо, мистер Куинн, они против того, чтобы вы приезжали. Они говорят, что вы хотите причинить нам зло.

— Это не так. Сама по себе община меня не интересует.

— Почему же вы приезжаете?

— Первый раз — случайно, второй — чтобы повидаться с Сестрой Благодать. Она просила меня узнать кое о чем.

— Честное слово?