Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия

Минуло время, и в России вновь заговорили о возрождении империи – Пятой, не разобравшись с причинами поражения прежних. Сторонники новой Российской империи не говорят ясно, что будет являться источником силы такой державы. Что выбрать в качестве идеологии? Православие? Значит, остальные конфессии будут находиться на периферии политической жизни? А они на это согласятся? А если начнут бороться за политическое и идеологическое равноправие? Делить с ними власть в империи? В какой пропорции? Ответа нет. А что, если эти народы, подобно народам в СССР, в ответ на призыв побороться скажут: «Спасибо, но нам это без надобности. У нас свой национализм, своя идея, своя религия, и вообще, вы идите своей дорогой, а мы своей»?

Государство жизнеспособно, если покоится на единых для всех граждан идеологических и культурных основаниях. Как сказано в Библии: «Царство, разделившееся в себе, не устоит». В многонациональном СССР господствовала идеология интернационализма, и она реально объединяла народы, пока экономика, а вслед за ней идеология не оказались в глубоком кризисе. И когда скрепы распались, то постсоветское пространство оказалось между двумя жерновами – ярым национализмом и необходимостью найти новый вектор интернационализма, который теперь называют интеграцией. Государства Балтии быстро решили эту проблему, войдя в Европейский союз, другие же мечтают об этом (Украина, Молдавия, Грузия). То есть, по сути, хотят нового интернационализма, но отнюдь не имперской длани.

Итак, империя – это диктат, но если США помимо диктата могут предложить народам научно-технические достижения цивилизационного уровня, то Советский Союз не смог ничего дать, кроме оружия. Потому СССР как лидер был сдан в архив истории.

8

Валить на одного Сталина вроде бы нечестно. Советский Союз долгое время развивался успешно. Сначала как государство с изоляционистской экономикой и политикой, затем, покинув свой «ареал», стал мировым социалистическим лидером. Но если Соединенные Штаты оказались полностью готовыми к своей глобальной миссии, то Советский Союз – нет. И если Сталина величать гением, то он обязан был озаботиться такой перспективой. Но никаких серьезных теоретических наработок при Сталине получить не удалось. А значит, было непонятно, что делать с новой ролью СССР. Справедливости ради следует отметить, что ничего толкового не было сделано и после Сталина.

Новые государства, которые оказались в зоне доминирования Москвы, принялись создавать свой строй, копируя политическую систему СССР (всевластие партаппарата во главе с несменяемым и не подлежащим критике вождем). Переняли они и теорию построения социализма в одной стране – «философию» автаркии. Но если СССР в силу своих огромных природных богатств и большого населения мог производить практически всю номенклатуру изделий, характерных для развитой страны – от пуговиц до космических кораблей, то большинству социалистических государств автаркия была неподъемна. Отчасти этим требованиям более-менее удовлетворяли Китай да Чехословакия. Китай – из-за размеров страны и населения, Чехословакии же от буржуазных времен досталась сильная промышленность, способная производить широкий спектр высокотехнологичных товаров: локомотивы, автомобили, танки, самолеты, станки. Остальные необходимые товары могли быть получены за счет меновой торговли – «я тебе – сапоги, ты мне – рубаху». Но то был уровень первой половины XIX века.

В 1949 году был создан Совет экономической взаимопомощи. Само название организации говорило об уровне подхода к проблеме: не интеграция, а помощь!

СЭВ координировал производство товаров, необходимых для меновой торговли. Конкуренции не было, все, что производилось, было «обречено» на потребление. Недостающее сырье поставлял СССР. Такая «взаимовыгодность» тормозила развитие участников социалистической системы, хотя по идее международная организация социалистических государств должна была называться Советом по экономической кооперации и интеграции. Взаимная помощь нужна, но временно, пока погорельцы не отстроятся, иначе помощь будет стимулировать не развитие, а иждивенчество. Но самое большее, что могла сделать Москва в рамках «интеграции», – это допустить небольшое количество ученых в свои научные центры, да еще десятку летчиков поучаствовать в космических полетах. Ни предприятия, ни производственные объединения, ни даже министерства не могли устанавливать хозяйственные связи напрямую с партнерами в других социалистических странах. Любой шаг требовал предварительного одобрения правительства и политбюро ЦК.