Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия

Идеология чаще всего обосновывает право правителей на власть либо служит обоснованием для желающих прийти к власти, а также для маскировки внутри– и внешнеполитических целей. Но идеология годна не только для утилитарных задач. Она может являться средством духовной мобилизации народа, равно как и средством его порабощения. Она может освящать весьма странные вещи, которые в ее интерпретации выглядят вполне нормальными. Например, в советское время в ходу были выражения: «беззаветное служение» и «самоотверженный труд». Служение без завета (то есть высшего закона) и труд, который самоотвергает, – эта внутренняя противоречивость (если не сказать больше – саморазоблачение) никого не напрягала, а считалась само собой разумеющейся. К тому же разряду относились постулаты о «несокрушимом единстве партии и народа», о «духовном единстве советского народа», о преданности идеям марксизма-ленинизма советской интеллигенции, а также утверждение, что «марксизм – единственно верное учение современности».

Идеология может многое, но не может одного – быть методом познания истины, хотя первоначально создавалась в надежде быть дорогой к ней. Ведь идеология на русский переводится как «учение об идеях» (идея и логос). Но попытка найти однозначно верные идеи, на базе которых можно было выстроить абсолютно правильное учение, оказалась методологически неверным подходом. В XIX и XX веках идеология почиталась как ключ к процветанию человечества, пока идеология марксизма, фашизма, а ныне идеология либерализма не стали заводить народы и государства в исторические тупики. Оказалось, идеи-понятия можно выработать, обосновать, навязать населению, но потом выясняется, что многое в этих идеях ложно или по меньшей мере неоднозначно, а за них приходится платить жизнью и поломанными судьбами миллионов людей. И понемногу идеология стала заменяться выработкой политико-экономических концепций (переводится как «замысел») – прагматическим набором методов достижения реальных целей. Так поступили в Китае. Социалистическую идеологию хоть и оставили, равно как и название правящей партии – коммунистическая, но на деле стали пользоваться концепцией государственно-рыночного развития. Первыми же концептуальный подход на практике применили отцы-основатели США. Они разработали государственное устройство на основе принципа разделения властей, свободы предпринимательства и законодательно оформленных прав гражданина. А идеологией сделали то, что называется «американской мечтой» («все люди имеют право на счастье», «все имеют равные права» и т. д.). Американский подход к проблеме жизнеустройства полностью оправдал себя, так как концептуальный подход позволял быстрее реагировать на запросы жизни. Этот путь избрали послевоенная Япония, Южная Корея с Тайванем, Малайзия… И преуспели.

Главный порок идеологии в том, что она становится «священной коровой», потому видоизменить ее много сложнее, чем концепцию. Государственная идеология есть узаконенная властью доктрина, объявляемая единственно верной для данного общества. Но жизнь всегда шире любых человеческих доктрин и теорий, и любая забронзовевшая система неизбежно со временем вступает в противоречие с жизнью. Приходится обновлять идеологию, а это болезненный процесс. Он вносит смятение в умы, порождает кривотолки в обществе, раскалывая его на «консерваторов» и «диссидентов». Одни цепляются за оправдавшее себя прошлое, другие дерзко бросают вызов существующей идеологии ради нового будущего. И совсем плохо приходится, когда возникает потребность полной смены идеологической парадигмы, как это было в 1917 или 1990 годах. Тут уж без пролития крови во имя «святых идеологических принципов» не обойтись. Идеологию «самодержавия и народа» сменила идеология ленинизма, ее в свою очередь – идеология либерализма. Хотя нынешняя «идеология либерализма», в сущности, идеологией уже не является, а есть маскировка развившегося экономического паразитизма и социальной лености, но это уже другая тема. Затем, возможно, победит другая «единственно верная» идеологическая парадигма. И каждый раз платить за смену идеологии приходится огромными потерями, сопровождающимися странностями в поведении верхов, один из случаев которого мы здесь рассматриваем.

Итак, Советская Россия пошла по пути верховенства идеологии и, в соответствии с ней, был введен коммунизм, пусть и «военный». Когда этот курс обанкротился, руководство большевиков на время сумело проявить концептуальный прагматизм и разработать метод своего спасения, названный «новой экономической политикой». Однако руководство тут же погрязло в идеологических спорах в виде левой и правой оппозиции. Кончилось это печально – победил не тот, кто умел формулировать концептуальные мысли, а тот, кто в совершенстве овладел искусством идеологической манипуляции, жонглируя концептуальными разработками («бухаринскими» и «троцкистскими») как ему было выгодно. В короткий период горбачевской перестройки идеологический подход был осужден, но словесными проклятиями в адрес догматизма все и ограничилось.