Как отделаться от декана за 30 дней

— Какую? — в душу закралось подозрение, что я не знала чего-то определенно важного.

Улыбка мгновенно сползла с его лица, а черты лица заострились. Взгляд Дариела стал очень серьезным. Мужчина пристально смотрел на меня, явно пытаясь сообразить, что же ответить. А я прокручивала в памяти все, что знала о металлистах, но ничего стоящего в голову не приходило.

— Я же мог тебя поранить. Запустить теми же стрелами, к примеру, или гвоздями, иглами. Да чем угодно, — он повел плечом и на миг повернул голову к двери.

Похоже, декан лгал. Что же такого он намеревался утаить от меня? Придется выяснять. Судя по всему, от него я правду не узнаю. Библиотека в помощь! Стоило о ней вспомнить, как волна жара вновь пронеслась по телу. Казалось, я могла сгореть со стыда в любой момент.

— Что такое, Лилит? Что случилось? — забеспокоился Дариел и провел костяшками пальцев по щеке, а затем положил руку мне на плечо и начал поглаживать ямочку между шеей и ключицей.

— Та дверь, она ведь ведет в вашу спальню? — я нервно сглотнула и закусила губу.

— Все верно.

— Почему сразу об этом не сказали? Зачем было делать из пустяка тайну непомерного масштаба? — внутри быстро росло негодование. — Да вы из меня посмешище…

— Лилит, успокойся, — вкрадчивым голосом произнес брюнет. — Ничего плохого же не случилось. Я просто хотел узнать, как далеко ты можешь зайти в своих желаниях. Остановят ли тебя мои предупреждения.

— Не остановили. Довольны?

Я храбро вздернула подбородок и стряхнула его руку с себя, но он обхватил двумя ладонями мое лицо, не позволяя отвести от него взгляд. А хотелось. Глаза жгло от накативших слез.

— Даже не представляешь насколько, — он сократил расстояние между нашими лицами. Его губы оказались всего в паре сантиметрах от моих.

— Отпустите меня! — я уцепилась пальцами за мужские запястья, намереваясь высвободиться из плена.

Дариел резко подался вперед и закрыл мне рот поцелуем. Не нежным, а напористым, требовательным. Я несколько раз ударила декана по плечам, а затем сдалась, сама потянулась к нему. Слишком опьяняюще на меня действовал его вкус. Мужчина сминал мои губы в порыве зародившейся страсти, покусывал нижнюю. Не больно, но ощутимо, пробуждая в теле приятное томление. Это вновь напоминало безумие. Всего одним поцелуем брюнету удалось усмирить мой гнев, заставить здравые мысли куда-то разлететься, выбить почву из-под ног и поманить за собой в еще неведомый мне мир отношений между мужчиной и женщиной.

Декан первым разомкнул наши губы, чтобы уже через мгновение проложить дорожку поцелуев от уха к ключице. Я задыхалась от переполнявших душу эмоций. Стук сердца снова заглушил все звуки вокруг. Он был такой частый, что воспринимался как что-то внешнее, например, стук в дверь. Вслед за ним раздался скрип.

Стоп! Мне действительно это не показалось. Дариел опомнился первым. Он резко встал и загородил меня от непрошенного гостя. Какой ужас! До чего я докатилась! Еще не хватало, чтобы кто-нибудь засвидетельствовал наше непристойное поведение.

— Что случилось, Натаниель? — голос декана оказался, на удивление, ровным и безэмоциональным.

— Прошу прощения, лир Невилл, но я хотел бы сообщить, что ужин будет подан на полчаса позже. К тому же у вас посетитель.

— Кто? — Дариел не обрадовался последней новости. От его резкости я вздрогнула.

— Ваш сосед, лир Коллинз.

— Угостите его чаем или кофе. Я спущусь, как только закончу перевязку, — отозвался он тоном, не терпящим возражений.

Хвала магам, Дариел не ушел, не сдвинулся даже с места, пока дворецкий не закрыл за собой дверь, иначе бы старший лакей увидел не только мои пылающие губы, но и охваченное огнем стыда лицо. Едва мы вновь остались одни, брюнет опустился на колени. Я же понурила голову, не смея взглянуть ему в глаза. Мужчина аккуратно прикоснулся пальцами к моему подбородку и немного приподнял его.

— Лилит, посмотри на меня, — требовательно произнес декан, и я подчинилась. — У меня и в мыслях не было делать из тебя посмешище.

— Зачем тогда поставили на дверь печать? — еле слышно поинтересовалась я.

Он не сразу отозвался. На его лице залегла неподдельная глубокая печаль.