Как падкий по сдельным расценкам лечил марками души богатеев

– Когда я стоял на мосту, то в отражении речушки увидел лицо Сергея Васильевича, и тогда до меня дошло, по какой причине я его вижу, хотя лицо-то мое. Я вижу его, потому что всё то время не находил смелости признать, что у меня не было друга, а значит меня кто-то обманывал, создав его. Кто? Что? Разум? Не думаю. Это что-то другое, мне неведомое. И через друга нашел способ вытянуть из меня мою тайну. Мне нужна была полная перезагрузка, а про тебя уже тогда ходили слухи, так что все это придумал я за тем исключением, что не представлял, как будет проходить обряд возвращения.

На лбу Игоря заиграло так много морщин, что Василий подумал, что ошибся с возрастом парня, ему было далеко за тридцать.

– Возьми, – сказал Василий, и один из боевиков протянул исцелителю визитку фиолетового цвета, – с сегодняшнего дня ты под моей защитой.

Игорь принял визитку и в благодарность кивнул: слова были не нужны, того что произошло за одну ночь хватало на всю оставшуюся жизнь.

У боевика, что выдал визитку, зазвонил телефон, тот ответил. Присутствующие с интересом ждали окончания разговора, и когда боевик перестал десятикратно повторять «да», сбросил разговор и кратко доложил Василию, подогревая ситуацию:

– Умерли оба, разрыв сердца.

Василий Сергеевич, выслушав краткий доклад, обратился к Рокитянскому:

– До падения в ледяную речку слышал вам стал мешать вести бизнес Чернявский. Сегодня он умер, разрыв сердца. Умер, так сказать, лежа на любовнице. Он более не сможет вам помешать. Его правая рука – Адольфович, умер от передоза. Сыновья Чернявого также не смогут вам помешать, оба героиновые наркоманы, безраздельно занятые самоублажением, поэтому и не устранены, как безобидные. Примите в знак благодарности и помните, этот грех не ваш, а мой.

Василий, закончив речь и не прощаясь, направился к вертолету, переключившись на собственные проблемы, которые уже казались простейшими потребительскими на фоне того, о чём он минутами ранее говорил:

– Сегодня, после того как обсужу с консультантами мои дела, сразу после посадки потребуется: для Васи литровая бутылка пшеничной водки, а для меня, капиталиста, доставите актрису Лену Толкалину. Она одета, собрала вещи и ждет, когда вы заберете её от только что брошенного ей футболиста и отвезете ко мне в номер отеля Ритц-Карлтон¹². Меня доставьте туда же, пока я буду разбираться с консультантами. И закажите такой номер, чтобы с собственной кухней и купите на пару дней шеф-повара с Манежки, там ресторанчик не помню, как называется, но при входе в него дичь – подают на золотом блюдце черную икорку с медом. Пусть тот повар, что меня склонил попробовать фаршированного верблюда, со своими поварятами к вечеру готовит много вкусной и белковой еды. Так… как же он умудрился в городе приготовить фаршированного верблюда? Блять, мысли путаются. Так, обедать буду в отеле. После приготовь мой самолет к перелету до….

Игорь и Рокитянский подождали, когда останутся наедине, пропадут слова «мой… мой…», и стихнет шум улетающего вертолета.

– Не укладывается. Сказкам нет места в жизни, – выдал Игорь.

– Игорь, в том то и дело, что дело мутное. Василия заказывали пару десятков раз, и каждое покушение заканчивалось несчастным смертельным исходом для исполнителя заказа, а чуть позже несчастным смертельным исходом для заказчика покушения. Люди его заказывали такой высоты в обществе, что мне было бы страшно дальше вести бизнес, а ему как с гуся вода. Если он и работает с профессионалами, которые имитируют несчастные смерти, то их уровень как профессионалов бесконечен. Но это не объясняет его появления после двухлетнего отстранения от дел и этого гребаного вертолета с командой. Ясно, что мы теперь как бы на его стороне – не в его команде, но и не напротив стоим, закрывая дорогу.

– Какой-то блять злой настоечный оджас¹³, – заскрипел Игорь.

– Ох, – вздохнул Низим, – у меня много легенд в запасе имеется, как-нибудь расскажу за сковородкой бурбона.

– Я думал, чтобы его вернуть до чаадыра точно дойдем, – расчувствовался Игорь.

– Со мной же до шептуна не дошли, как с ним. Часто у тебя такое было? – поддержал Рокитянский.

– За всю практику доходили максимум до шептуна, – ответил Игорь.

– Значит, получается так – первый этап – это собственный полет, затем – шептун, какой этап следует затем? – заинтересовался Рокитянский.

– Чаадыр – место отшельника, – ответил Игорь, – затем людное место.

– Шептуна я сегодня видел, а что представляет собой людское место?

– Любое скопление людей: базар, рынок, площадь. Место безобидное, последнее пристанище тому, у кого несколько серьезных потрясений, наложенных друг на дружку.

– А дальше есть? – не унимался Рокитянский.

– Есть и дальше – это костёр. Там никогда не был и вам не желаю там побывать.

На этом Игорь и Рокитянский разошлись.

Часть 5. Творческий тип использования свободного времени: конец

И.:

– Хорошая история.

Заказчик:

– Продолжаю тему по порядку проведения лечения. Контроль приема ЛСД, как будет осуществляться?