Как память

Возможно, это то, что делает всё настолько обременяющим. Мне нравилось, что в моей памяти она оставалась идеальной девочкой, которую можно представлять и вспоминать как нечто безупречное. У меня больше ничего нет, что я могу лелеять. Она будет в моей жизни изо дня в день, и я увижу её несовершенство. Маленькая девочка ушла, как и её милая невинность. Жизнь со всеми поступает таким образом.

Я сдержался и не пошёл туда, чтобы напомнить ей, что её обеденный перерыв длится час. Это заставит меня выглядеть подонком. У меня нет причин им быть. Она работала без остановки с тех пор, как я приехал, и она заслуживает грёбаный перерыв.

— Ты упаковала оставшуюся часть своих вещей? Мы можем перевести их сегодня вечером? — небрежно спросил парень, что до чёртиков раздражало меня. Что со мной не так, мать вашу?

— Да. Мама плакала, пока я упаковывала их. Меня убивают её слёзы. Я слишком много раз слышала, как она плачет. Это было самым сложным. Она не рыдала, просто плакала. Я позволила ей обнять меня и сказать, что она любит меня. Что она хочет этого для меня. Она старалась перебороть свои эмоции. Она доверяет тебе заботу обо мне. Словно я нуждаюсь в защите.

Голос Блисс был похож на что-то между раздражением и весельем.

— Она будет беспокоиться, Би. Ты знаешь это. Ты не можешь ожидать, что она не будет.

Блисс вздохнула.

— Да уж. Я понимаю. Мне бы просто хотелось, чтобы мы могли двигаться дальше. Ну, знаешь? Забыть об этом. Попытаться быть нормальными.

Они какое-то время молчали, пока я пытался понять, что, чёрт возьми, значит «попытаться быть нормальными»? Почему Блисс не является нормальной? Из того, что я помнил, она была очень нормальной.

— Прошло только четыре года, — ответил парень. — Для этого ей понадобится больше времени. Для матери этот срок, словно один день, Би. Для неё ты по-прежнему ребёнок. Во многих смыслах, ты для неё только родилась.

Блисс снова вздохнула.

— Я знаю.

Четыре года после чего? Что произошло? Я чувствовал вину за то, что подслушиваю, но теперь мне любопытно. Интересно, Октавия знает, о чём они говорят. Не то чтобы я собирался спрашивать у неё. Это не моё дело. Я не должен подслушивать.

Я наткнулся на метлу, отступая от двери. Она ударилась об совок и оба с шумом упали на пол. Я поморщился и замер.

— Что это? — спросил парень.

— Жених Октавии, — ответила она. — Думаю, он что-то уронил.

Она не назвала меня по имени и больше ничего не сказала. Вместо этого она начала говорить о красках. О цвете стен в её новой спальне в квартире, которую они делят. У них разные спальни? Это заставило меня задаться вопросом, кем он ей является. Были ли они близки в сексуальном плане? Почему, чёрт возьми, я зациклился на этом?

Я бесшумно начал уходить, когда она громко произнесла его имя. Блисс сказала: «Элай» — и я понял, кто он. Она рассказывала мне об Элае семь лет назад. Он не её парень. Он её лучший друг. Я ревновал, пока она не объяснила это. Они были намного ближе, чем я за всю свою жизнь с какой-либо девушкой. Даже с Лилой Кейт. Вскоре я понял, что у них именно те отношения, о которых она говорила, что Блисс Йорк не лгала.

Просто друзья.

И они по-прежнему оставались друзьями.

Я оставил их разговаривать и через чёрный вход направился к своему внедорожнику. Мне нужно где-нибудь перекусить. Убраться отсюда. Сбежать к чёртовой матери от Блисс. Я осмыслю всё это, а затем забуду.

Я набрал номер Октавии. Разговор с ней напомнит мне о моей жизни. Почему моя жизнь устраивает меня. Почему Октавия устраивает меня. И почему меня никогда не устроит Блисс Йорк. По крайней мере, это то, что я говорил себе. Я не знаю женщину, которой стала Блисс Йорк. Я совсем ничего о ней не знаю.

— Привет, давай побыстрее, — сказала Октавия. — Я выхожу из самолёта в Милане. Специалист по закупкам, который привёз меня в Рим, убедил меня приехать сюда. У меня нет времени долго разговаривать.

Октавия была вся в делах. Вдоль и поперёк. Она не драматичная или требующая повышенного внимания. Это то, в чём нуждается каждый мужчина. Я достаточно насмотрелся на драмы моих сестёр и даже мамы. У моего отца терпение святого. Что касается меня — у меня нет подобной выдержки. Драмы и женщины — не то, с чем я могу справиться. Октавия не устраивает драм. Она слишком занята, делая свою жизнь безупречной. Меня устраивает её позиция, а её устраивает моя. И это работает.

Глава Третья

БЛИСС ЙОРК

Большинство парней, у которых есть собственная жилплощадь, живут в грязи. Не то чтобы я когда-нибудь видела квартиру другого парня. Но у меня три брата, и я знаю, на что похожи их спальни. Когда маму это доставало, она начинала угрожать им тем, что они находятся на волосок от смерти, после чего они быстренько приводили свои комнаты в порядок.