Как перевирают историю

Повстанцев, по различным польским источникам, погибло от 13 до 25 тысяч, и такой разброс понятен. В ходе боёв к Армии Крайовой присоединилось немало добровольцев из гражданского населения, решивших, что Гитлеру уже совсем капут. Но вот в немецкие потери — 26 тысяч, из которых 16 тысяч убитыми, — при столь бардачном руководстве восстанием поверить невозможно.

Соотношение убитых и раненых почти два к одному реально лишь при полном разгроме немцев, а разбили как раз поляков. Более того, даже 1 августа, когда в нескольких местах тыловые части оккупантов всё же удалось захватить врасплох, поляки потеряли вчетверо больше, а согласно отчёту командующего гитлеровскими войсками в Варшаве Бах-Зелевского от 5 октября, его группа потеряла всего 1570 человек убитыми. Если добавить умерших от ран после 5 октября и вычесть павших при отражении атаки через Вислу подразделений 1-ой польско-советской армии, а также уничтоженных советской артиллерией и авиацией, получится ещё меньше. Так в чём же дело?

Из отчёта Колоса известно, что восставшие убивали украинцев и евреев. С другой стороны, ещё в 1939 году поляки перебили хоть и не 58 тысяч, как утверждал Геббельс, но всё же порядка 2 тысяч своих граждан немецкой национальности, лишь некоторая часть которых выступила на стороне Гитлера. Наконец, губернатор

Варшавского округа Фишер, будучи не в курсе закулисных переговоров Коморовского с Фухсом, воспринял предпринятые военными властями меры безопасности в штыки и даже обвинил их в паникёрстве...

Вот поневоле и закрадывается мыслишка: а не перебили ли достопочтенные соратники Коморовского несколько тысяч гражданских немцев, успокоенных герром Фишером? Может, и вправду прикончили да задним числом и превратили в военных? Учитывая всё вышеизложенное — вполне возможно. Если оно действительно так, я, конечно, аковцев не осуждаю — герров и фрау в чужую столицу никто не звал. Но вот считать их трупы за побитых врагов всё же не стоит. Тем более, что к гибели значительной части немцев повстанцы ни малейшего отношения не имели.

Согласно официальной польской версии, Красная Армия, выйдя в начале августа к окрестностям Варшавы, получили приказ Сталина остановиться и затем два месяца хладнокровно наблюдали мучения несчастных аковцев. Отечественные историки в ответ оправдывались: мол, рады были помочь, да выдохлись после 600-километрового наступления от Витебска и Бобруйска. В последнее время всё чаще высказывается здравая идея, что, учитывая отношения между лондонскими поляками и Кремлём, восставших разумно предоставили самим себе. Ибо расплачиваться своей кровью за их дурость никто не обязан.

На самом деле советские войска действительно изрядно вымотались после боёв в Белоруссии, но ни о какой остановке речь не шла. Хотя сил для нового рывка вперёд оставалось мало, готовить его приходилось немедленно. Без надёжных плацдармов за Вислой окончательно занять Польшу и выйти на подступы к Берлину было невозможно. Поэтому ещё до восстания советские войска начали форсировать Вислу сразу в нескольких местах, а углядевшие угрозу немцы стали изо всех сил скидывать их обратно.

У Магнушева за вражеский берег зацепились 8-я гвардейская армия, 16-й танковый корпус 2-й гвардейской танковой армии, а также подкрепившие их 3-я пехотная дивизия и танковая бригада 1 -й советско-польской армии. С 28 июля по 1 августа 69-я армия и 11-й танковый корпус захватили три пятачка у Пулав, постепенно соединив их в один участок побольше. Самый крупный плацдарм удалось создать после переправы 29 июля под Сандомиром. Здесь гитлеровцы дрались особо свирепо, впервые пустив в ход новейшие сверхтяжёлые танки «Королевский тигр». Но и с советской стороны через Вислу пошли огромные силы — 13-я, 3-я и 5-я гвардейские общевойсковые, 4-я, 1 -я и 3-я гвардейские танковые армии и большое количество отдельных частей и соединений.

«За три года войны мне пришлось побывать и под Дубно в 1941 году, и на Курской дуге, которые считаются местами величайших танковых сражений, — писал участвовавший в Сандомирской битве член военного совета 1-й гвардейской танковой армии Николай Попель. — Но такого количества трупов на таком малом кусочке земли, как под Сандомиром, не было, пожалуй, и там» («Впереди — Берлин!»).