Как по книге

— Он так нарядился для тебя, — сказал Адам, ведя меня в дом. Он переоделся в свежую футболку и джинсы и был босиком. Я переоделась в то, что считала повседневным, но теперь задавалась вопросом, похожа ли я на Чарли — глупая и чересчур разодетая. Я последовала за Адамом через общественные комнаты, теперь тускло освещенные и пустынные, в главную кухню. Она больше походила на пещеру, оборудованную профессиональной техникой. Адам, однако, не остановился, а сделал небольшой поворот в соседнюю комнату.

— Куда мы идем? — спросила я, когда мы вошли в уголок для завтрака с видом на задний двор, а затем во вторую, более традиционную домашнюю кухню.

— Это приватные жилые помещения. Большинство комнат в передней части предназначены для общественных мероприятий, но именно здесь я действительно живу. Это странно, да? Две кухни в одном доме и вся эта другая секция, которую никто толком не видит.

Адам открыл бутылку шампанского и налил мне бокал, пока я осматривалась. Впервые за долгое время мы остались наедине, и я старалась скрыть свои нервы сплошным потоком поверхностных вопросов и наблюдений. Старалась не выглядеть слишком любопытной и не пялиться на что-то слишком долго. Адам наблюдал за мной, и я старалась вести себя естественно и невозмутимо.

Кухня и столовая были удобными и без украшательств: миска апельсинов на столе для завтрака и небольшая стопка книг, аккуратно сложенных рядом.

Справа был письменный альков, увешанный памятными вещами Фэрфакса — именными значками, вымпелами, чучелом Росомахи с красной лентой на шее. Доска объявлений была заполнена приглашениями, программами и визитными карточками, перемежающимися фотографиями с официальных мероприятий кампуса. Я присмотрелась внимательнее. Там была фотография Адама, позирующего с попечительским советом, другая — с собрания, третья — с какого-то мероприятия выпускников, а рядом с ним улыбалась Бекс.

— Красивые фотографии, — сказала я, но это прозвучало неубедительно.

Мы перешли в соседнюю гостиную, где в камине горел слабый огонь. Адам придержал для меня дверь и включил лампу, которая заливала комнату теплым золотистым светом. Через боковую дверь я мельком увидела библиотеку Адама, книжные полки были погружены в полумрак.

— Садись, пожалуйста, — сказал Адам, протягивая мне бокал шампанского. Я села на край дивана, а Адам сел напротив меня, наши колени почти соприкасались. Чарли с драматическим вздохом улегся у моих ног.

— Твое здоровье, — сказал он. — За твою книгу.

Мы соприкоснулись бокалами и пригубили шампанского. Адам нашел в корзинке для праздничных подарков орехи и шоколад и разложил их на кофейном столике.

— Должно быть, странно здесь жить, — сказала я, рассматривая резную каминную полку и изящную мебель нейтрального цвета. — Это так… по-взрослому.

Я вспомнила комнату Адама в общежитии колледжа, с ее полками из фанеры, пластиковым стеллажом и потрепанным, выцветшим футоном. А также свою собственную квартиру, с ее разномастной мебелью, сколотой посудой и перекати-полем из кошачьей шерсти.

— Это странно, — сказал Адам. — Только я и Чарли болтаемся в этом огромном пространстве. Иногда я разговариваю сам с собой, чтобы услышать чей-то голос.

В доме было ужасно тихо. Звук потрескивающего в камине огня, казалось, усиливался тишиной. Я взяла шоколадку и откусила кусочек. Он был наполнен вишневым ликером, и я постаралась не подавиться, сделав большой глоток шампанского, чтобы запить его.

— Как прошло твое Рождество? — спросила я, закашлявшись, когда пузырьки поднялись к моему носу.

— Это было расслабляюще — я поехал в Лос-Анджелес, чтобы увидеть свою мать. Я стараюсь приезжать к ней хотя бы раз в неделю.

— С ней все в порядке?

— Да, она отлично справляется. Я пытался заставить ее перестать так много работать, но она не слушала меня. Она вышла на пенсию несколько лет назад, но по ней этого не скажешь — она едва присела, пока я был там.

— Она уже навещала тебя здесь?

— Только один раз, на инаугурации. Я бы хотел, чтобы она бывала здесь чаще, но она говорит, что не хочет меня беспокоить. Эти официальные функции для колледжа — это очень ее подавляет. Все эти незнакомцы, этот большой старый дом… и, ну, она все еще стесняется своего акцента.