Как побороть застенчивость

Бернет: По-моему, я была довольно застенчива с самого начала, особенно рядом с матерью. Та была необычная, очень красивая женщина. У матери была одна серьезная проблема: она потом стала алкоголичкой, да и отец был такой же. Но оба они были замечательные люди. Папа мне напоминал Джимми Стюарта[30], а мама была как маленький метеор. Про себя я знала, что я некрасива, так что застенчива я была из-за своей внешности. Девчонкой я старалась это компенсировать спортивными успехами. Я думала, что если я смогу бегать быстрее всех мальчишек, то буду им нравиться. Я с ними всегда шутила – и дурачилась в школе гораздо больше, чем дома, потому что стремилась побороть опасение, что меня отвергнут, так как я не очень хорошенькая и из небогатой семьи.

Зимбардо: Но в классе на уроках вы не играли роль шута, не так ли?

Бернет: Нет, разве только с приятелями в свободное время. А в школе я была очень сдержанной и училась хорошо, учителей уважала и слушалась. Так что я считалась образцовой ученицей. У мальчишек я не пользовалась особой популярностью. Я имею в виду тех ребят, кому мне хотелось бы нравиться, например наших футболистов. Но кое с кем у меня завязались очень милые приятельские отношения, это были ребята вроде меня.

Зимбардо: Вы хотите сказать, что они тоже были застенчивы?

Бернет: Да, они были довольно застенчивы и не очень привлекательны. Но я продолжала тешить себя надеждой: «А вдруг капитан футбольной команды обратит на меня внимание, улыбнется мне».

Моя мать хотела, чтобы я стала писателем. Она говорила: «Какая разница, как ты выглядишь, если ты все время пишешь?» Я соглашалась: «Ладно, буду писателем». Я стала редактором школьной газеты и весьма в этом преуспела. Я посещала специальные занятия по английскому языку, чтобы попробовать свои силы в драматургии. В глубине души я надеялась, что мне удастся играть на сцене, но боялась себе в этом признаться. У меня была очаровательная кузина, на девять месяцев меня старше, – белокурая и яркая. Она посещала кружки пения, танцев, драматический. Однажды я попыталась отбить чечетку так, как это делала она, и у меня ничего не вышло. Я закрылась в туалете и попробовала сплясать там, но это тоже не удалось, потому что вошла мама. Может показаться, что о матери я думаю плохо, но это не так. Мы с ней прекрасно ладили, я ее обожала и уверена, что и она меня любила. Но я никогда не чувствовала от нее поддержки. Так что, когда я все-таки вышла на сцену в студенческом театре, мне не хотелось, чтобы родители это увидели, потому что я боялась опростоволоситься. К моему удивлению, все прошло хорошо. Я заслужила смех зрителей, ко мне подходили ребята и говорили: «Слушай, я тебя видел в этом спектакле, и, знаешь, это было очень весело». Меня даже пригласили отобедать с двумя «шишками» со старших курсов, что меня, первокурсницу, просто поразило.

А другой парень как-то остановил меня и спросил: «У тебя есть голос?» – «Да, но на публике я петь не могу». А он сказал, что, мол, очень надо спеть «Жалобы Аделаиды» из комедии «Парни и куколки»[31]. Раз песенка комедийная, то я не отнеслась к ней всерьез и не стала задумываться, хороший ли у меня голос. Ведь если у вас нет хорошего голоса, вы не станете петь серьезную песню. Итак, я выступила с веселой песенкой. Мама пришла меня послушать и была поражена. А я уже решила стать актрисой мюзиклов. Мама и бабушка сильно огорчились, но я сказала им: «Это то место, где я чувствую, что люди меня любят, где я что-то значу. Это не то что писать или рисовать» (кстати, рисовала я неплохо). С тех пор мне всегда хотелось почувствовать отклик на то, что я делаю. Отсюда и выросла моя актерская карьера. Но я не эстрадная артистка. Мне до сих пор трудно просто спеть песню.

Зимбардо: В каком смысле трудно?

Бернет: Мне становится не по себе. Меня часто спрашивают: «Почему бы вам не перестать паясничать и не выступить просто с песней?» Я иногда пытаюсь это делать, но чувствую себя при этом неловко.

Зимбардо: А что именно вы чувствуете?

Бернет: Это еще отголосок юности. Я спрашиваю себя: какое право имею я выступать с песнями, когда есть профессиональные певцы? Я могу спеть в музыкальном спектакле, играя роль, но в роли Кэрол Бернет выйти на сцену в шикарном платье ради того, чтобы спеть песню, – это уж слишком…

Зимбардо: Вы хотите сказать, что возможность отстраниться от себя самой и принять какую-то роль, прикрываясь маской анонимности, позволяет застенчивому человеку выступать перед публикой?

Бернет: Правильно. Это когда ты как бы становишься кем-то другим. Ты – больше не ты. Так гораздо легче. Знаете, моя профессия – самая подходящая для человека вроде меня. Когда я была маленькой, я ходила с бабушкой в кино по восемь раз в неделю. Я росла в эпоху Джуди Гарленд, Бетти Грейбл, Джоан Кроуфорд[32]. Вернувшись из кино, я с подружками разыгрывала сцены из фильмов. Я и теперь это могу. Могу одну неделю быть Бетти Грейбл, другую – Джоан Кроуфорд. У меня даже есть для этого подходящий грим и платья. То есть, будучи взрослой, я остаюсь ребенком.

Зимбардо: А случается ли и теперь, что вы испытываете застенчивость, когда вы не на сцене и должны быть самой собой?

Бернет: Да. Это когда я встречаю человека, перед которым испытываю благоговение. А таких людей много. Например, когда я впервые повстречалась с Джеймсом Стюартом, то не могла произнести ни слова – я была влюблена в него всю жизнь, потому что на него был похож мой отец. И что же я сделала? Бросилась бежать, попала в подвернувшееся ведро с краской и поволокла его за собой. Конечно, я туда больше не вернулась, мне было очень стыдно. А два года назад я встретила Гарри Гранта и снова не могла вымолвить ни слова. Те слова, которые мне удалось выдавить из себя, я бы лучше затолкала обратно. Я сказала Гарри Гранту: «Вы – украшение своей профессии». Я чувствовала себя дурочкой. А он сказал мне: «Я ваш поклонник» – и вообще был очень любезен. Но я чувствовала себя так, будто мне снова десять лет. Наверное, мы так и не можем избавиться от детских ощущений. Однако по мне лучше быть застенчивой, чем идти напролом.

Каждому человеку необходимо чувствовать себя в безопасности в своем внутреннем мире.

Зимбардо: Застенчивость становится проблемой, когда она начинает удерживать нас от того, что мы хотели бы да не можем сделать.

Бернет: Да, и когда заставляет говорить и делать глупости.

Зимбардо: А извлекали ли вы из своего опыта какие-то уроки, которыми могли бы поделиться с другими, со своими многочисленными поклонниками?

Бернет: Я объясняю своим трем дочерям, как важно понимать, что у всех людей есть те же самые трудности, что и у вас. Не надо быть эгоистичным и считать, будто мир вращается только вокруг того, что люди подумают о вашей внешности и манерах. Не надо переоценивать тот факт, что вас не пригласили на танец. Люди не всегда справедливы в своих мнениях и оценках. Они озабочены своими собственными проблемами. И надо помогать им, помогая таким образом и себе самому. Я искренне верю, что все люди – единое целое. Чем больше добра ты даришь, тем больше его возвращается тебе – что посеешь, то и пожнешь. Это избитая истина, но это истина. А поэтому общайтесь с людьми! Если вы в школе встречаете ребенка, который застенчив, не может поладить с другими ребятами и из-за этого переживает, – помогите ему. И тогда вы поможете распуститься прекрасному цветку!

Зимбардо: Да, люди прекрасны!

Бернет: Это так. И все, что им нужно, – это препарат НЛЗ – нежность, любовь и забота – лучшее лекарство от застенчивости.