Во-вторых, если можно так выразиться, моральная нагрузка на ребенка тоже стремительно растет. Конечно, с самого начала мы анонсировали ему лишь один вид ответственности – «учись ради себя». Но далее к нему прибавляется наше недовольство его посредственными результатами. Поэтому большинство родителей недовольны своими детьми. Более того, со временем коллектив тоже начинает «тянуть» школьника в свою сторону, требуя каким-то образом встроиться в его структуру, а отличная успеваемость тому скорее мешает, чем помогает.
В-третьих, сам процесс взросления и становления личности тоже требует от ребенка уделять все больше внимания не учебе, а социальным контактам.
Наконец, в-четвертых, по мере взросления его взгляды на многие события вокруг усложняются, теряют однозначность. Иными словами, кое-какие утверждения, которыми мы напутствуем его в школу каждый день, перестают казаться ему абсолютной правдой – он начинает понимать, что в реальной жизни его текущие успехи и рекорды усидчивости могут вовсе не повлиять на его будущее, не обеспечить никакого благополучия.
Вот так выглядят основные условия, в которых пребывает наше чадо в течение всех одиннадцати лет обучения. Как видим, складываются они в картину не самую оптимистичную, тем более что школьные экзамены разного «калибра» совпадают с возрастными кризисами, а это дополнительно снижает внимание, интерес к знаниям – какие уж тут знания, когда организм претерпевает перестройку такого масштаба! Если при общем неблагоприятном стечении обстоятельств интересы ребенка лежат не в области академической успеваемости, участь школьника можно считать решенной.
Именно совпадение пробелов в организации учебного процесса с возрастными факторами и особенностями личности каждого конкретного ребенка часто создает ученика определенного, назовем это так, типа. Например, «тихони» или «лидера» (в данном случае – лидера учебного процесса), «спорщика» или «всегда согласного» с учителем или другими учениками, «выскочки» (любителя ответить хоть что-нибудь) или «мыслителя», который лучше возьмет паузу, чем ляпнет невпопад.
При этом нужно сказать, что характер и темперамент, личное отношение к теме урока или тому, кто его ведет, у детей всегда проявляются очень ярко, ведь они еще не владеют собой так хорошо, как относительно скрытные и сдержанные взрослые.
Бывают ли ученики с идеальным знанием всей школьной программы?
Конечно, вопрос этот во многом риторический, потому что, как известно, никто не знает всего и об одном предмете, даже если изучает его глубоко, на протяжении десятков лет, как, например, ученые. Тем не менее в нем стоит разобраться поподробнее, потому что нужно выяснить, следует ли родителям стыдиться или негодовать в связи с наличием множественных пробелов в знаниях всего одного ребенка – собственного.
Если нам не посчастливилось быть родителями одного из отличников класса, мы, глядя на чужих «образцово-показательных» детей, обязательно почувствуем, как в душе зашевелился червячок сомнения. В самом деле: почему чей-то ребенок, воспитанный вместе с нашим в одной стране и школе, знает и умеет больше него? Неужто мы чего-то не заметили и не сделали, чтобы наш оболтус достиг таких же высот?
Короче говоря, когда мы видим несравнимо лучше успевающих детей, мы колеблемся, идет ли речь об объективном законе или о нашем личном промахе. И как никогда хотим убедиться, что нашей вины в недостатках знаний чада нет, что их наличие неизбежно.