Как погиб Запад. 50 лет экономической недальновидности и суровый выбор впереди

Чем успешнее работала теневая банковская система, тем больше сил она набирала. В комитет Международного валютного фонда вместе с опытными политиками мира, такими как индонезийский министр финансов Шри Муляни Индравати и глава Банка Мексики Гильермо Ортис, вошли Мохаммед Эль-Эриан, директор по инвестициям Pacific Investment Management (крупнейшей инвестиционной компании в мире) и Роберт Рубин, бывший непоколебимый столп Goldman Sachs и старший советник Citigroup.[43] Комитет должен был оценить, соответствует ли существующая структура фонда своей задаче по принятию решений, и дать рекомендации о возможных изменениях для того, чтобы фонд мог более эффективно выполнять свою международную работу. Именно это теневое банковское сообщество в конце концов и оттеснило Федеральный резерв с его центрального положения и, видимо, взялось отвечать за скорость обращения денежной массы.[44] Оно действовало не только в области политики; теневая система банковского левериджа пронизала банковскую систему (раньше работавшую без левериджа) и буквально все области, где можно было заработать.

В целом жилищные сектора США и Европы тайно финансировались за счет левериджа банковской системы, что в дальнейшем повлечет за собой огромные расходы, когда придется отказаться от левериджа. Так, если пенсионный фонд вложил 1 миллион долларов (без заемных средств) в компанию и затем компания обанкротилась, фонд потеряет только 1 миллион; но если тот же миллион вложили банки, то множитель был таков, что его реальная рыночная стоимость составляла скорее 10 миллионов. Тогда возникает ключевой вопрос: кто именно потерял 10 миллионов? Учитывая государственные дотации, пострадала вся экономика, включая налогоплательщиков.

Говоря в более широком смысле, все это значит, что уменьшение левериджа и вывод денег из разрушенной системы окажется гораздо болезненнее и губительнее, как показали 2008 и 2009 годы. Так из-за чего же начался кризис?

Дома, построенные на песке

Даже весной 2007 года (всего за несколько месяцев до того, как всерьез разразилась финансовая буря) никто не мог предсказать, насколько свиреп окажется предстоящий кризис. Субстандартные займы стали главным фактором увеличения количества домовладельцев и спроса на жилье в США. За десять лет между 1994 и 2004 годом в целом количество домовладельцев в США выросло с 64% до невиданных доселе 69,2%. Но, как говорится в старой пословице, не все коту масленица. Дни финансового и жилищного бума были сочтены.

В 2007 году рухнул рынок субстандартной ипотеки, дотоле такой популярный. Его крах стал катализатором, ускорившим начало конца капиталистической финансовой модели послевоенной эпохи в привычном нам виде. То, что началось с невыплат по ипотекам, яростным лесным пожаром прошлось по финансовому ландшафту, оставив после себя выжженную землю. К концу 2007 года почти на 1,3 миллиона домов в США были обращены взыскания, и их владельцы лишены права выкупа. По сравнению с 1986 годом это рост почти на 80%.

Как ни пыталось государство усмирить кризис, к концу 2008 года фондовый индекс S&P опустился до самой низкой отметки (сравнимой только с 1931 годом в разгар Великой депрессии) за 182 года (то есть с 1825 по 2007 год). Все пошло прахом. Но что же случилось?

СМИ очень часто рисуют субстандартную ипотечную систему как сравнительно новый отход от нормы, но фактически ее предшественники (то есть кредитование тех, кто не может себе этого позволить) уходят назад еще в 1950-е годы, когда при государственной поддержке в США был построен Левиттаун.[45]

Левиттаун изначально строился для возвращающихся со Второй мировой войны солдат и их семей при помощи финансируемой государством программы займов, и будущие домовладельцы смогли купить дома в Левиттауне практически без первоначального взноса. Что лучше всего, взять ипотеку часто было дешевле, чем снимать дом в городе. Левиттаунский идеал ознаменовал растущую популярность пригородного жилья среди обеспеченной Америки, а также стал блестящим примером, как можно подтолкнуть людей к приобретению дома, независимо от того, могут ли они себе его позволить. Это положение достигло апогея в виде субстандартного ипотечного кредитования 2008 года. Да, теоретически, если бы все сделали правильно, система действительно помогла бы людям приобрести новые дома, крышу над головой; но беда в том, что все было сделано совсем не так.

Хотя тычки посыпались на банкиров за их активную роль в финансовой алхимии вокруг субстандартных ипотек, ответственность лежит и на благонамеренных политиках вплоть до послевоенного периода. Руководствуясь благими намерениями, политики создали привилегированные группы, которые затем вышли из-под контроля. Как только финансовый сектор стал получать выгоду от субсидий на покупку домов, был запущен процесс лоббирования и сохранения этого курса — и вскоре он стал нормой.