Как поймать за уши солнечного зайчика

Во время учебного года они виделись мало, он жил в Купчино, она — на Гражданке. Очень редко перезванивались, еще реже встречались. Город выстраивал между ними каменную стену. Все было не так, чувствовалось напряжение, и после редких встреч они с облегчением расставались, хотя Лешка сразу же начинал скучать.

Лето сближало. Дистанция сокращалась в первые же дни. Старый волейбольный мяч взлетал в небо и до вечера то там, то тут слышалось:

— Штандер, штандер, Леша! Потом хохот, потом удар мяча по чей-то спине и снова:

— Штандер, штандер, Люда!

Так продолжалось до этого лета.

Лешка приехал на дачу в самом начале июня, но знал, что Людочка в этом году должна была задержаться на две недели, они уехали к ее бабушке в Псковскую область.

Наконец, однажды, он увидел свет на ее веранде и постучал в окно.

У них был свой условный сигнал.

Татам, там-там, там.

Дверь сразу распахнулась.

На пороге стояла девушка. Не девочка, которую Лешка помнил с прошлого года, а переросший его на голову худенький, немного угловатый подросток. Знакомыми были только медовокарие глаза и улыбка.

— Лешка! Привет! Заходи.

Леша робко протиснулся на веранду и встал в дверях. Он не знал ее, то есть он понимал, что это Людочка, но ее уже нельзя было просто так хлопнуть по спине и повалить на землю, пытаясь отобрать волейбольный мяч. До нее было не только страшно дотронуться, но и даже заговорить:

— Здравствуй! — С трудом выдавил Лешка.

Самое ужасное, что все сидящие на веранде засмеялись и Людочка тоже.

— Так! Еще один в шоке от того, как ты выросла! — приветливо поднялась навстречу Людочкина мама.

Лешку прошиб пот.

Если бы он мог, то провалился бы сквозь деревянный пол веранды.

Он и так легко краснел, как все рыжие, но сейчас от него можно было просто прикуривать.

Он попятился к выходу.

— Нет! Нет! Мы тебя не отпускаем! Садись с нами пить чай. — Людочка потащила его к столу.

С трудом глотая обжигающий кипяток, Леша всматривался в новую Людочку.

Ему было стыдно своих грязных рук и ног, пылающих ушей и огненной взлохмаченной головы.

— Рыжик, мой Рыжик! Как хочется, чтобы ты был счастлив! — периодически вздыхала мама.

— Рыжий, рыжий, конопатый! Убил дедушку лопатой! — продолжали дразниться мальчишки.

— Какой ты… яркий! Просто солнечной зайчик! — шутливо улыбнулась мама Людочки.

Лешку обожгло до слез.

Конечно, он со своими красными ушами, веснушками и рыжиной, всего на всего зайчик! Безобидный зайчик, которого никто не боится, но и не принимают всерьез.

Этим вечером он лежал без сна, еще не понимая, но смутно опасаясь тех новых чувств, которые смущали и пугали.

Он, наверное, все-таки уснул, потому что, когда открыл глаза, то услышал под окнами голоса.

Один, нестерпимо знакомый и не изменившийся, а другой- басистый, принадлежащий новому дачнику, который въехал с родителями в освободившуюся через дорогу мансарду.

Лешка знал, что мальчик на два года старше и всерьез занимается шахматами.

Выглянув в окно, он увидел Людочку, которая с интересом склонилась над шахматной доской, а высокий темноволосый парень охотно учил ее различать фигуры, и при каждом удобном моменте старался или взять Людочку за руку, или дотронуться до ее плеча.

Лешка зарылся головой в подушку, да еще и натянул сверху одеяло.

Мама забеспокоилась и стала совать градусник.

— Наверное, перегрелся на солнце! Вон, красный, как рак. Уши горят. Надо носить кепку.

Только этого еще не доставало!

Кепочка, рыжие волосы и розовые уши.

Солнечный зайчик в шляпке.

От горя Лешка зарыдал, напугав маму до ужаса. Днем его даже потащили в поликлинику, но ничего не нашли, и мама успокоилась.

Потом все как-то наладилось.

Людочка, как ни в чем не бывало, участвовала во всех играх, но стала более рассеянной и иногда просто уходила к себе под каким-то предлогом.

Только одно было прежним, собаки ели у нее с руки и ждали по утрам за воротами, грызясь между собой и пугая ранних прохожих.

Что-то еще неуловимо изменилось. Лешка не мог больше пить с ней молоко из одного треугольного пакетика и кусать с одного батона, как они делали всегда.

Он старался не оставаться с ней наедине, хотя и хотел этого, как ничего другого на свете.

А если все-таки случалось, то не знал, что сказать и выдавал какие-то глупости и пошлости, от которых потом сам страдал, встречая ее удивленный взгляд.

Шахматист ходил за Людочкой по пятам. Он устраивался со своей доской на самом видном месте, принимал многозначительные позы, подпирая голову в раздумьях над многоходовой комбинацией.

Задерживался взглядом на Людочке, нарочито рассеянно вертел в руках фигуру и затем решительно двигал ее по доске.

У Лешки застревали в горле слова.

Вместо привычного «Штандер, Люда!» вырывался какой-то невнятный сип и мяч не летел высоко в небо, а падал в соседних кустах.

Все чаще она оставалась сидеть на скамейке, наблюдая за развитием шахматных партий и, не обращая внимание на старых друзей, гоняющих мяч.

Лешкины уши пламенели в буйной заросли рыжих волос и веснушки темнели от гнева.

Зайчик, он всего лишь зайчик, пусть даже и солнечный!

*****