Как полюбить вино: Мемуары и манифест

Наш коносьер и сам поначалу оказался втянутым в эти павлиньи игры: читал журналы, посещал занятия, дегустировал вина с друзьями, пребывая в полной уверенности, что именно так и ведут себя знатоки вина. Но в какой-то определенный момент ему стало куда интереснее то, что он, собственно, пил, нежели попытки продемонстрировать свой изысканный вкус. По старой привычке он взялся самостоятельно узнать о вине как можно больше: как его производят, почему у него такой вкус, как оно менялось со временем. Постепенно пришло осознание того, что сущность и понимание вина невозможно уловить в одном только бокале. Поэтому он начал путешествовать, планируя поездки в винные регионы, чтобы своими глазами увидеть землю, где растет виноград, подвалы, где он из фрукта превращается в вино, и руки тех, кто трудится и принимает решения. Чем больше он узнавал, тем отчетливее понимал, что знает ничтожно мало, и так постиг фундаментальную истину, связанную с вином: сколько бы мы ни узнавали, сколько бы ни знали о вине, в самой своей сути оно остается загадкой. Нет, речь идет не о науке ферментирования, которая в настоящее время хорошо изучена, не о различных химических процессах, протекающих в период превращения виноградного сока в вино. Загадка, скорее, кроется в том, благодаря чему великое вино может столь многое поведать о своем происхождении, месте произрастания винограда, о людях, которые его выращивали и превращали в конечный продукт.

Эту тайну нельзя разгадать в попытках критического анализа характеристик вина, сделал вывод наш герой, и уж, несомненно, ее невозможно свести к рейтингам и баллам. Осознав это, он принялся собирать коллекцию бутылок, соотносившихся исключительно с собственными представлениями о величайших винах. Это были белые и красные вина долины Луары от производителей и с виноградников, которые вызывали у него живейший интерес, а его коллеги, зацикленные на гламуре, полностью игнорировали. Если ему хотелось, он мог со знанием дела рассуждать о винах Бургундии. Они и в самом деле ему нравились, хотя, учитывая свои финансовые возможности, он не считал нужным инвестировать в вина, на которые искусственно, на его взгляд, были завышены цены.

Один его знакомый из Калифорнии так сильно любил вино, что бросил шикарную работу в рекламе ради сомнительной перспективы открытия винного магазина. Но это предполагался не типичный винный магазин, где полки заставлены марками массового спроса, вокруг разложены брошюрки с хвалебными отзывами, а в них – этих маркетинговых помощниках от дистрибьюторов – обязательно приведены баллы и рецензия известного во всей стране критика. Владелец решил, что будет собирать в магазине только те вина, что сам любит или, по крайней мере, уважает, как повар, который отказывается включать в меню гамбургеры, лосося или пасту. Вместо того чтобы угождать толпе, он хотел потешить самого себя, а это означало предлагать странные вина из итальянских Альп или французских регионов, о которых мало кто знал, вроде Арбуа-Пюпийен, Гайак и Ирулеги. Он даже продавал некоторые сорта из Калифорнии, хотя среди них не попадалось ни одного из тех, что предлагаются на туристическом маршруте Винного поезда по Долине Напа.

И хотя наш герой нарушил все правила традиционных винных магазинов, его бизнес, как ни странно, пошел в гору. В магазин съезжались покупатели со всей страны, ведь там они находили то, чего не предлагалось почти нигде. В мире вина царили потакание массовому вкусу и маркетинговое пустословие, а здесь клиенты чувствовали, что магазин говорит с ними искренне, с душой.

Можно ли назвать этих трех любителей вина коносьерами с учетом всей той глупой чепухи, с которой ассоциируется данный термин? Без сомнения. Стоит ли отказываться от прекрасного полезного слова только лишь из-за давным-давно устаревших ассоциаций? В моем словаре слово «коносьер» означает образованного, тонко чувствующего человека, разбирающегося в изящных искусствах или гастрономии. По моему мнению, под этот термин подходит идеальное описание людей, которые любят вино и, следовательно, стремятся узнать о нем как можно больше.