Как понравиться маньяку

Максим Григорьевич пришел на работу, как всегда, вовремя, выпил кофе, выкурил сигарету и поморщился – мысли о вчерашней Галочке никак не отпускали. Надо, надо заканчивать с этими смотринами, нельзя же быть таким тюфяком, который робеет, как мальчишка, перед собственной матерью.

– Дорогая мама, – начал он репетировать речь, – я уже взрослый человек и сам разберусь, жениться мне или нет…

Представив, как брови матери при этих словах встретятся на переносице, он вздохнул и пробормотал:

– Хорошо, я схожу еще на одни смотрины, но это в последний раз, давай так и договоримся.

Посчитав, что наилучший вариант выхода из положения найден – с одной стороны, уступил, с другой стороны, отказался, он счастливо улыбнулся. Еще одну встречу с очередной невестой он как-нибудь вытерпит, зато потом будет купаться в долгожданной свободе!

В кабинет зашел Игорь – помощник и приятель, с которым можно поговорить не только о трупах и очных ставках, но еще и перекинуться несколькими словами «за жизнь». Парню было двадцать девять лет, на жизнь он смотрел просто и изредка выручал дельными советами. Имея притягательную внешность, Игорь пользовался бешеным успехом у дам, но на работе романов не заводил, не желая таким образом размножать проблемы. Расставался с подругами легко, плавно перетекая от одной красавицы к другой.

– Ты что такой задумчивый, Максим Григорьевич? – спросил он, плюхая на стол синюю папку.

– У тебя мать есть? – поинтересовался Кочкин.

– Есть.

– Вот и у меня тоже. – Он вздохнул и с тоской покосился на пачку сигарет. Месяц назад Кочкин надумал бросить курить, делать это решил постепенно и с тех пор больше трех сигарет в день себе не позволял.

– Житья не дает? – участливо спросил Игорь.

– Не дает, – еще один вздох. – Требует, чтобы я женился.

– Ты, Максим Григорьевич, слишком уж мягкий человек, построже надо быть.

– Я бы рад, но не получается. Вроде настроюсь, слова нужные заготовлю, а как до дела доходит, то теряюсь…

Телефон зазвонил, и Кочкин услышал голос дежурного:

– Нашли труп. Похоже, ваш маньяк опять накуролесил…

Волнение захлестнуло душу Максима Григорьевича, он сразу же подумал об Олесе Лисичкиной, светловолосой девушке, еще вчера сидевшей на стуле возле его стола. Он клялся своей рыжей головой, что убережет ее…

– Молодая девушка? – перебил он.

– Вроде да.

– А волосы какого цвета?

– Да я не знаю пока ничего, старик труп нашел, когда бутылки собирал…

Выслушав мизерную информацию, Кочкин, размахивая руками, пересказал все Игорю, и они дружно бросились к месту преступления. «Только бы не она, только бы не она!» – стучало в голове следователя.

На заборе, заботливо окружающем строительный рынок, красовались всевозможные надписи, пожалуй, местные подростки времени даром не теряли – грамматика страдала, но зато можно было узнать телефоны всех легкодоступных Машек-Глашек, адреса кровных врагов и попросту почитать мемуары из серии «здесь был Миклухо-Маклай». Народ толпился в сторонке около развевающейся на ветру желтой ленты, а хмурые оперативники работали не покладая рук. Игорь сразу занялся опросом населения, а Кочкин, махнув в воздухе удостоверением, устремился к телу, приваленному к серому бетону забора, – крашеная блондинка в коротком бирюзовом плаще, на шее темная полоска от удавки.

– Телефониста работа, – буркнул судмедэксперт Василич, поворачиваясь к следователю. Кочкина он знал и очень ему сочувствовал: ловить маньяка – дело трудное и нервное.

Максим Григорьевич, увидев, что убитая – не Олеся Лисичкина, немного успокоился, к трупам он за время своей работы так и не привык и изо всех сил старался быть хладнокровным и равнодушным – но не получалось, не получалось.

– С этой стороны пустынно, народ вечером не ходит, так что убивай сколько хочешь, – прокомментировал Василич. – Смерть наступила около двенадцати, душил, как всегда, тонкой леской или веревкой. Документы при ней имеются – хоть с опознанием проблем нет. Соловьева Любовь Васильевна, тридцать два года. К забору ее Телефонист подтащил, вот туфли и свалились, – Василич указал на лежащие на земле туфли.

Кочкин внимательно смотрел на убитую женщину. Смотрел и качал головой – никак он не мог нащупать связующее звено между жертвами. На чем основан психоз Телефониста, по-прежнему оставалось загадкой. Может, он теперь решил убивать блондинок? Нет, что-то здесь не так… А если – убийство ради убийства? А если ему вообще все равно, кого лишать жизни?

Увидев в сторонке седобородого дедулю, отвечающего на вопросы оперативника, Кочкин поспешил к нему.

От дедули пахло перегаром и кислыми щами, с носа свисала бородавка, во всяком случае, Максим Григорьевич решил эту сосульку считать бородавкой, иначе приступы тошноты и изжоги могли здорово подпортить допрос.

– Брагин Матвей Андреевич, – представился дедуля, почесав затылок. – Помогаю следствию, стараюсь, – важно сказал он, наслаждаясь выпавшей на его долю ролью.

– Расскажите, как нашли девушку, – попросил Кочкин, после того как представился сам.

– Так я уже все вашим товарищам выложил…

– Еще раз, пожалуйста.