Как построить машину. Автобиография величайшего конструктора «Формулы - 1»

Для конспирации я надел бейсболку, но внутри оказалась группа туристов из Японии, фанаты гонок; должно быть, и они сразу меня узнали и стали фотографироваться со мной и просить автографы. Вот и вся секретность! Слава богу, это было до того, как социальные сети нас поглотили.

Мы встретились с Дитрихом, пожали друг другу руки. Нас ожидал головокружительный полет на каскадерском самолете, затем нас повезли в Зальцбург, а в воскресенье утром мы вылетели на немецком военно-воздушном гидросамолете на озеро в 30 километрах от города. Там, прежде чем отправиться в очередной полет – уже на вертолете, у нас был прекрасный обед, и мы увиделись с Дитрихом во второй раз.

Вплоть до этого момента мы еще не обсуждали мою зарплату. Спрашивать о таком всегда неудобно, и это, конечно, не было моим главным мотивом, однако, как я уже говорил, зарплата – это способ понять, насколько тебя ценят, а это было для меня важно. Мы с Мэриголд договорились, что она будет присутствовать на переговорах и что я должен просить тех же денег, которые получал в McLaren, которые, в свою очередь, совпадали с предложением Jaguar. Я даже не был участником дискуссии, когда стало ясно, что запрошенная сумма не вызвала энтузиазма. Прозвучали слова «отправьте его домой» – не знаю, кто их сказал – Дитрих или доктор Хельмут Марко.

Скажем так, австрийцам нужно было убедиться, что я стою тех денег, которые запросил. Дитрих позвонил Герхарду Бергеру, и он так вспоминает тот разговор: «Герхард, к нам в Зальцбург приехал Эдриан Ньюи, но он очень много берет, что нам делать?» Герхард: «Ну, это зависит от того, насколько вы сами себя цените». Я очень благодарен Герхарду и в долгу перед ним.

К его чести, Дитрих не из тех, кто мелет языком и ничего не делает, кроме того, он – не торгаш. Если Герхард Бергер сказал, что я стою этих денег, то пусть так и будет.

Мы договорились о сделке, и, когда мы вернулись с Гран-при Китая, я отправился к Рону сообщить новости.

На этот раз все было совсем иначе. Рон знал, что я уже принял решение. Тем не менее Рон хотел, чтобы объявление о моем уходе было отложено (позднее мне сказали, что он надеялся привлечь моим именем нескольких ключевых сотрудников). По тем же самым причинам Кристиан стремился объявить о контракте со мной как можно раньше.

В конце концов мне надоели игры Рона, поэтому я вернулся и сказал: «Извини, Рон, но я боюсь, что Red Bull объявит о моем контракте, и я не уверен, что могу этому помешать». Чего я не ожидал, так это того, что по возвращении в офис мне скажут как можно быстрее освободить кабинет и покинуть базу. Прежде чем выпроводить меня из здания, мне хотя бы разрешили собрать чемодан. Печальный конец карьеры в McLaren.

Еще более неприятный момент произошел в конце года на церемонии вручения наград журнала Autosport в Grosvenor House Hotel в Лондоне. В номинации «Автомобиль года» победил наш MP4-20. Мы с Мэриголд присутствовали на мероприятии как гости Red Bull, и пока я сидел за столом, а Рон поднимался на сцену за наградой, я думал – упомянет ли он мой вклад в эту машину?

Да, он меня упомянул. Он сказал всем, что я ушел из McLaren в Red Bull, потому что хотел тихую и ненапрягающую работу в команде, которая никогда не добьется успеха. И да, все это я делаю исключительно ради денег.

Сидя рядом со мной, Кристиан возмущался, но я отнесся к этому более философски. Теперь я, по крайней мере, был уверен, что принял правильное решение. Довольно забавно, что это напомнило мне случай, когда я опоздал на свадьбу Робина Херда. Ну не то чтобы прямо опоздал – я все-таки приехал раньше невесты. Но когда я вошел в зал, Макс Мосли повернулся и сказал: «О, Leyton House, они всегда опаздывают». Тогда я сказал себе: «Дыши глубже, Эдриан, ты еще им всем покажешь».

Девятый поворот Как построить RB5

Глава 62

После того как меня выставили из офиса, в McLaren не возражали, чтобы я присоединился к Red Bull еще до истечения контракта. На этот раз не понадобился даже отпуск по уходу за садом: McLaren не рассматривал Red Bull как угрозу и не беспокоился о том, чтобы отпустить меня к ним пораньше. Я должен был приступить 1 марта.

За несколько недель до этого в пабе рядом с Милтон-Кинсом состоялась неофициальная встреча, на которой меня представили главам инженерных отделов Red Bull. Это была странная встреча. Один из старожилов команды сказал: «Эдриан, здесь, в Jaguar (!), есть определенные процедуры и способы ведения дел. Мы надеемся, что ты будешь им следовать».

Я ничего не ответил. Но это в двух словах объясняло, почему Jaguar ни разу не поднимался выше седьмого места Кубка конструкторов. Независимо от моих способностей, на месте ведущих инженеров команды вам бы скорее захотелось узнать от экс-сотрудника топ-команды, почему процессы и подход Jaguar не принесли результатов и как команда, выигравшая чемпионат, подошла бы к этой проблеме. Особенно на фоне смены владельца годом ранее.