Как построить украинскую державу. Абвер, украинские националисты и кровавые этнические чистки

Даже теперь еще бывшие солдаты из Украинской Галицкой армии говорят, что Львов можно было взять в 1919 году, «потому что парни хорошо бились, но наши старшины не хотели стрелять из пушек по Львову, потому что жалели здания». Очень примечательное предостережение для украинских националистов. Оговаривая действие вражеской пропаганды, которая умела привить у украинских солдат недоверие к своему командованию, хотя, по правде сказать, это недоверие имело некоторые основания. Теперь уже известно, что после занятия Вовчух во время осады Львова здравый рассудок подсказывал, что II корпус Украинской Галицкой армии должен штурмовать Львов, потому что там находились только слабые силы, и, в конце концов, это диктовали основы стратегии. Однако командование Украинской Галицкой армии опасалось, что если II корпус возьмет Львов, его силы будут деморализованы в большом городе и утратят свое боевое значение, поэтому не приказало второму корпусу наступать. В этом моменте для нас важна не логика мышления командования Украинской Галицкой армии, а позиция солдатской массы УГА. Эта масса ощущала, что каменные и кирпичные здания Львова – это свидетели порабощения и вражеской силы. Масса ощущала, что сколько будут стоять каменные здания во Львове, столько этот Львов будет относиться к ней враждебно, ожидая возможности, чтобы снова ее поработить. Необходимо думать о том, что масса инстинктивно стремится уничтожить все, что является в ее глазах собственностью врага или превозносит его силу. Я имею в виду польские усадьбы на западно-украинских землях и мотомеханизированные станции или учреждения в колхозах и совхозах на восточно-украинских землях. Здесь нельзя советовать массе, жечь ли усадьбы и колхозы и уничтожать ли пахотные орудия. Масса сама знает, что сберечь. Если какой-то колхоз поднимет восстание, он не сожжет автомобили, если они там будут, а использует их для своих надобностей. Так же точно никто на западно-украинских землях не застрелит принадлежащих землевладельцам лошадей, а только заберет их для надобностей восстания. В нынешние времена мотомеханизированные станции на восточно-украинских землях и польские усадьбы на западно-украинских землях играют такую роль в порабощении украинского народа, что народ почти что отождествляет их с самой неволей. МТС (мото-механизованые станции) фактически удерживают в экономическом, и, до определенной меры, в политическом порабощении украинский народ на восточноукраинских землях. Против этих современных «цитаделей» московского империализма обращена вся ненависть украинских крестьян. Собственно, нужно подстрекать эту ненависть против МТС, потому что после их уничтожения разрушится до основаня вся экономическо-экспроприаторская система Москвы на Украине. Безусловно, перед украинским населением встанет призрак голода – когда оно уничтожит МТС и таким образом лишит себя инструментов для земледелия. Вероятно, это подталкивает некоторых националистов к тому, чтобы советовать украинским массам на восточно-украинских землях не уничтожать необходимые для земледелия вещи, потому что, дескать, не будет чем обрабатывать землю и не хватит калачей. Такой взгляд чувствительного эмигранта отбрасывает ежедневная практика революционной борьбы на восточно-украинских землях. Когда какой-то народ принес несколько миллионов жертв голодной смерти, потому что не хотел добровольно согласиться на коллективизацию, такой народ готов бросить в горящий деготь советчика, который во время восстания не будет советовать, как быстро и радикально уничтожить врага, а будет кричать о том, чтобы не дай Бог не разбилось какое-то колесо в тракторе. В конечном счете, с политической стороны очень важно разрушить в начале восстания МТС, потому что хотя население будет лишено всех сельскохозяйственных машин, все же от этого будет больше пользы, потому что москали потеряют свои твердыни. В конце концов, с уничтожением МТС население еще не будет лишено всех земледельческих орудий и возможностей обрабатывать землю. В Советской Украине находится сейчас около 3 миллионов лошадей. Значительный процент земли еще и сейчас обрабатывается лошадьми. Украинский крестьянин наверняка перейдет с тракторной обработки земли на конную, без жертв от голода. Там, где не будет лошадей, крестьянин мотыгой обработает землю для картошки и овощей. В конце концов, все тракторы не будут уничтожены. Безусловно, на второй год восстания Украина не будет «житницей Европы». Нужно будет ждать несколько лет, пока не родится соответствующее количество лошадей и не будет выковано соответствующее количество плугов. Однако восстание не делается ради того, чтобы на второй день сделать Украину житницей Европы, а для того, чтобы иметь свое государство и возможность для свободной жизни и развития.