Как повесить ведьму

– Только не надо снова советовать мне держаться от тебя подальше.

Но здесь я оставаться тоже не могу. Нужно переодеться и ждать Элайджу, который расскажет, что узнал о Наследницах. Может, еще есть шанс, что мы поедем на место повешения.

– Мне нужно идти.

– Сэм…

– Нет, не из-за этого. Просто нужно идти.

Проходит несколько секунд.

– Как скажешь. – Он отворачивается и устремляется к дому.

Сердце сжимается. Я так хочу поблагодарить Джексона. Не представляю, что бы со мной сделали, если бы он не заставил уйти оттуда. Но вместо этого я просто стою и смотрю, как он уходит. Поворачиваюсь к своему дому, в дверях стоит Вивиан.

– Где моя накидка?

Я стягиваю с шеи подвеску и передаю ее мачехе.

– Я ее забыла. – И иду к лестнице.

– Замечательное отношение, Сэм.

Глава 29 Пуританский бунтарь

Я расчесываю пальцами влажные волосы, проверяя, смылся ли сидр. Запираю дверь комнаты и достаю телефон. Ничего. Быть не может, чтобы эта массовая сыпь оказалась обычным совпадением. Или меня кто-то пытается подставить, или я сама каким-то невероятным образом в этом виновата. В воздухе материализуется Элайджа.

– Отлично. Ты здесь. – Я хватаю ботинки. – Сейчас возьму куртку, и можем идти.

– Ты сегодня не поедешь в лес, Саманта. По крайней мере, не с Наследницами.

– Но мы должны! Неизвестно, сколько времени еще осталось! – почти кричу я.

– В доме Элис сейчас полиция и немало родителей. Многие винят во всем тебя. Люди и так нервничают из-за смертей, а это происшествие только сильнее всех взволновало. Они не могут рассуждать трезво.

Мысли мои заполняются воспоминаниями: катафалк, который мы с Джексоном видели, когда шли из школы, вишневые розы у фонарного столба, женщина на пороге ритуальной службы и дедушка Джона.

– Неразумно возвращаться туда сегодня. Лучше пойти завтра.

– Но папа… – Голос мой дрожит.

– Ты должна успокоиться. Чтобы со всем справиться, нужен ясный ум.

Делаю глубокий вдох, стараясь не расплакаться. Элайджа берет меня за руку:

– Я помогу тебе, Саманта. Всем, чем только смогу.

В его серых глазах доброта и тепло. Я освобождаю ладонь и обеими руками обнимаю Элайджу, пряча лицо у него на груди. Мгновение призрак стоит неподвижно, а потом обнимает меня в ответ. От него исходит тонкий аромат потрескивающих в камине поленьев.

– Побудешь со мной еще немного?

– Если хочешь.

– А расскажешь об Эбигейл? – Так хочется поговорить о чем-нибудь, кроме моего страха.

– Да, – выдыхает он во влажные волосы, прижимаясь щекой к моей макушке. – Что хочешь услышать?

Ужасно интересно узнать, что с ней случилось, но я понимаю, что об этом лучше не спрашивать.

– Кто написал портрет, который висит внизу?

– Я.

Я отстраняюсь, чтобы заглянуть Элайдже в лицо, и замечаю, что на нижней губе у него есть крошечная родинка.

– Так ты художник?

В его глазах улыбка.

– Среди пуритан не было художников. Праздные действа осуждались во всех их формах.

– Тогда как?

Он разжимает руки, выпуская меня из объятий.

– Все началось с рисунков для Эбигейл, когда она была еще малышкой. Потом, после смерти родителей, она долгое время молчала. Я всеми силами пытался сделать ее счастливой.

Я забираюсь на кровать и сажусь, подложив под спину подушки.

– Картина прекрасная. Начинающий художник не сможет такое нарисовать.

Элайджа выглядит смущенным.

– Много свободного времени по вечерам. Ничего особенного. Я практиковался. Не было ни спорта, ни танцев, ни музыки. Люди верили, что они приводят к лени и греху. Бедняжка Эбигейл. Она обожала сочинять и петь песни, но могла делать это только дома.

Жестом предлагаю призраку сесть рядом со мной. Пару мгновений он сомневается, но все же соглашается.

– Я видела картины ваших времен. На них все облачены в чепцы и уродливые черные одежды. Где Эбигейл достала голубое шелковое платье, в котором позировала для портрета?

– Торговец на пристани часто плавал в Европу. Тем же способом я доставал холсты, краски и лишние свечи, чтобы рисовать.

– Получается, ты был бунтарем среди пуритан?

– Чтобы получить это звание, не нужно было прилагать особых усилий. Пожалуй, хватило бы и слишком громкого смеха.

Я улыбаюсь.

– Кто-нибудь еще знал, чем ты занимаешься в свободное время?

– Да, один человек.

– Кто?

– Моя невеста.

– Ты был помолвлен? – Глаза мои расширяются.

На мгновение Элайджа отводит взгляд, и радость исчезает с его лица.

– Что случилось? – мягко спрашиваю призрака в надежде, что он решит хоть немного мне открыться.

– Я рассказывал, что сестра была влюблена в Уильяма. Она была счастлива, Саманта. Никогда прежде я не видел подобного счастья. А еще я сказал тебе, что семья Уильяма хотела, чтобы он женился на дочери губернатора. Глупые, стремящиеся к власти люди. Однако Уильям убедил Эбигейл, что ей не о чем беспокоиться.

Эти воспоминания наполняют его взгляд тяжестью, а голос напряжением.