Как прелестна роза

Кристал подняла руки, и женщины надели на нее поношенное бальное платье из розового шелка; оно ей было заметно велико. Девушке прислуживали индианки из племени манданов, которые обычно охотно соглашались развлекать белых мужчин. За время скитаний по Западу Кристал нередко встречала представительниц этого индейского народа в городах, обосновавшихся на безлесных равнинах. Эпидемия оспы истребила почти всех манданов, и оставшиеся в живых женщины, чтобы не умереть с голоду, наведывались в форты и горняцкие поселения, где добывали себе на пропитание, обслуживая посетителей питейных заведений, которыми пренебрегали белые девушки, работавшие в салунах. Эти индианки — смуглые, некрасивые, с грубыми голосами — редко видели доброе к себе отношение. Кристал теперь сопереживала им даже еще острее, как будто они были ее сестрами. Она скорбела об их горькой участи, потому что эти женщины, как и ока, были пленницами. Только их в неволе держала нужда, а ее — страх.

Индианки удалились. В комнате, которую ей выделили, раньше, очевидно, жил командир стоявшего в Кэмп-Брауне гарнизона. Кристал подошла к небольшому окошку. Она чувствовала себя измотанной, изнуренной, но о том, чтобы лечь спать, не могло быть и речи — это слишком опасно. Кроме того, не исключено, что во второй половине дня за пассажирами прибудет дилижанс, и пропустить его девушке не хотелось. Она намерена любой ценой выбраться отсюда, даже если ей придется уехать без своих золотых монет.

Кристал вытирала оконное стекло, одновременно рассматривая форт. Над горизонтом повисло августовское солнце. Ее лоб покрылся капельками пота, в горле пересохло от пыли; оказывается, она уже успела забыть, как жарко в прерии. Девушка глянула в сторону ворот форта, охраняемых двумя караульными кавалеристами. Удастся ли ей беспрепятственно пройти мимо них? Вообще-то, никто не имеет права насильно удерживать ее здесь. Она может потребовать у Роуллинза свои семь золотых монет и покинуть Кэмп-Браун, не обращая внимания на дежурных охранников. Взгляд девушки затуманился. Однако сотрудникам маршальской службы вряд ли понравится, если она уедет из форта, не дав показаний о захвате заложников. Имея в своем распоряжении отряд конницы, они в считанные минуты доставят ее обратно, в «безопасное место». А потом, конечно же, спросят, почему она решила бежать. И тогда ей останется одно из двух: или отказаться отвечать на вопросы, что наверняка вызовет у них подозрения, и, возможно даже, они станут выяснять про ее шрам (это еще не самый худший вариант); или солгать им, объяснив, что бандиты надругались над ней, причем так жестоко, что теперь любой мужчина, кто бы он ни был, внушает ей дикий ужас, а здесь, в форте, слишком уж много представителей сильного пола, и она просто в панике. Сотрудники маршальской службы, возможно, поверят ей, но ведь Кейн-то знает, что это ложь. А возбудить подозрения Кейна — намного рискованнее, чем бросить вызов всем кавалеристам, которые сейчас проводят учения на плацу в центре форта.

Глубоко вздохнув, Кристал трясущимися руками провела по волосам. Самый кошмарный из ее снов воплотился в реальность: она находится в окружении блюстителей правопорядка. Страшнее этого была бы только встреча с Болдуином Дидье. Девушка с нетерпением ожидала прибытия дилижанса, но мысль об отъезде наполняла ее сердце безграничной печалью.

Маколей Кейн. Маколей Кейн. Это имя оглушительно звенело в каждой клеточке ее мозга. Она должна вычеркнуть его из памяти. Из их отношений ничего хорошего не вышло бы и прежде, когда она считала его разбойником, ну а теперь связываться с ним еще опаснее.

Ее мрачные раздумья прервал стук в дверь. Кристал поправила плечики выцветшего розового платья, испытывая неловкость от того, что каждый раз, когда они соскальзывали, платье сползало вниз, оголяя часть ее груди, выступавшей над верхним краем сорочки.

Стук повторился более настойчиво. Сердце девушки затрепетало от страха. В форте узнали, кто она такая, пронеслась в голове безрассудная мысль, но Кристал тут же овладела собой, понимая, что это маловероятно. Досадуя, что не успела заколоть волосы, она скоренько скрутила их в жгут и, перекинув через плечо, открыла дверь.

И похолодела. На пороге стоял. Кейн, и совсем не такой, каким она его знала. Он побрился; на месте темной колючей бороды теперь выступал волевой подбородок. Без бороды он был куда симпатичнее, чем она предполагала. И тем не менее это был все тот же Маколей Кейн. Тот же резко очерченный рот, те же леденящие глаза — сочетание, наделяющее его лицо притягательной силой.