Как прикажете, Королева!

Он протянул руку и осторожно провел ладонью по ее щеке. Ее синие глаза заволокла дымка. Джекки не испугалась его прикосновения, оно было ей приятно. Мартин не только видел, но и чувствовал это — по его пальцам пробежала горячая искорка, искорка, которую она отправила к нему.

Его рука скользнула к ее подбородку. Он приподнял его и приблизил свое лицо к лицу Джекки. Ее синие глаза распахнулись, открылись с каким-то пугливым удивлением и интересом. Меньше всего ему хотелось пугать ее, и он улыбнулся краешком губ. Джекки улыбнулась в ответ, и их губы наконец сблизились, слились в поцелуе.

Это было настоящее наслаждение — целоваться с ней. Ее губы отвечали ему с такой страстью, с таким чувством, что Мартину казалось — он самый желанный мужчина на свете. Его руки блуждали по ее спине, а потом нырнули под футболку и наконец-то узнали, какая нежная кожа у этой прелестной девчонки, которая могла свести с ума кого угодно.

Джекки не отстранялась, она льнула к нему, прижималась всем телом, то и дело открывая глаза, словно чтобы убедиться — это не сон, он, Мартин, рядом с ней. Ласки его становились все настойчивее, и, не устояв перед силой желания, он подхватил Джекки и понес к дивану.

Она обнимала его плечи, целовала волосы цвета выжженной солнцем травы, прижималась щекой к его груди. Мартин хотел ее так сильно, что внутри него разгорались языки пламени, обжигавшие его и вызывавшее почти физическую боль.

Он осторожно положил Джекки на диван, но его тут же как электрическим током пронзило воспоминание о Сьюки. Нет, он не должен так поступать. Это нечестно по отношению к обеим женщинам.

Застонав от собственного бессилия, Мартин откинулся на спинку дивана. Джекки была потрясена, и он знал это. Но сейчас ему не хотелось смотреть на нее, видеть в ее бездонно-синих глазах поволоку страсти, которую еще не успело растворить изумление.

— В чем дело, Марти? — дрожащим голосом спросила она.

Мартин закрыл глаза и покачал головой.

— Ни в чем. Просто я не могу.

— Почему?

— Просто не могу, и все, Джекки. Глупо спрашивать почему.

— Прости.

— И глупо извиняться, — довольно резко заметил Мартин.

Он подумал, что, должно быть, обидел ее, но это было куда лучше, чем воспользоваться ее наивностью. Пусть дуется, по крайней мере он не будет чувствовать себя подлецом из-за того, что обманул и ее, и Сьюки.

Джекки молчала, и Мартин молчал. Каждый из них в этот момент думал о своем. Джекки пыталась понять, почему единственный мужчина, к которому она когда-либо испытывала желание, отказывается принять ее драгоценный дар. А Мартин размышлял о том, как нелегко ему дастся предстоящий разговор со Сьюки.

11

Джекки не знала, что и думать. Марти уже второй день пропадал то в мастерской, то в своей комнате. Он не то боялся, не то не хотел с ней встречаться.

У нее даже мелькнула мысль самой поговорить с ним, успокоить его, сказав, что она вовсе ни на что не рассчитывала и они вполне могут остаться друзьями, но эти объяснения ей самой казались унизительными. Это Мартин должен был объясниться. Это он поцеловал ее, хотя она, конечно, и не сопротивлялась. Почему теперь он прячется от нее, как нашкодивший мальчишка?

Джекки злилась и думала о том, что мужчины все-таки редкостные трусы. Взять хотя бы ее отца — бросил свою женщину и женился на той, что побогаче. А Бу Битрейд? При всей симпатии к нему Джекки не могла не признать, что и он немногим лучше Джереми Таплхеда.

Вот и Мартин такой же, как и они. В кои-то веки дал волю своим чувствам, а теперь прячется, словно его за это сурово накажут.

Джекки заскочила в больницу к дяде, где застала сдержавшего свое обещание Ронни Снайфера. Убедившись, что Боб превосходно себя чувствует и даже обсуждает с Ронни свое новое увлечение — игру на бирже, которую благодаря подаренному Мартином ноутбуку ему удалось вести, не выходя из палаты, — поехала на студию звукозаписи.

— Как самочувствие дядюшки? — поинтересовался у нее Бу Битрейд.

— Спасибо, все отлично. Говорит, что, если его не отпустят врачи, он сам сбежит из клиники.

— Твой дядя весельчак, — ухмыльнулся Бу. — Только вид у тебя не веселый. Что, Марти опять пытается тебя ревновать?

— Нет, — покачала головой Джекки. — Все гораздо хуже.

— Может, поделишься? — скользнул по ней взглядом Бу.

— Не могу, — грустно улыбнулась Джекки. — Наши семейные разборки — тайна за семью печатями.

— А жаль, — искренне огорчился Бу. — Я неплохой советчик в делах любовных. Только советовать некому. У меня нет детей, хотя они вполне могли бы быть.

— Могли бы? — с любопытством покосилась на него Джекки.