Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)

- Возвращаясь к моей просьбе. Я прошу о помощи именно тебя и твоих братьев, потому что никому другому из чтимых легионеров, боюсь, не смогу объяснить, насколько серьезно надо отнестись к словам «нонкомбатанты не должны пострадать».

Первый изобразил лицом, что он тоже таких слов не понимает, но затем обреченно махнул рукой.

Следующие несколько суток слились в один бесконечный день, вернее – ночь. Ночь наземной операции на Илимане. Лему постоянно требовалось находиться в нескольких точках одновременно, и через некоторое время он заподозрил, что это действительно удается. Он участвовал в сортировке трофеев, ругался с Фиррентисами - за приоритет использования транспортов, и с командирами боевых групп – о немедленном прекращении зачистки в секторе, где работают его люди. Слишком много оказалось моментов, которые можно решить только за счет личного авторитета, и хорошо, если хватало разговора по воксу. На вторые сутки Лем начал ощущать себя чудотворной реликвией, от которой требуется просто БЫТЬ, но обязательно во плоти и непосредственно в точке очередной проблемы. При виде белого доспеха у подчиненных наступало прозрение, у флотских боевиков просыпалась совесть, а у легионеров появлялись дела в другом месте. Даже потенциальные военнопленные мгновенно становились сговорчивее, причем (или это только кажется?) еще до того, как Лем открывал рот. Здравый смысл подсказывал, что это иллюзия и комплекс бога, но просто взять и полностью спихнуть очередную проблему на подчиненных Лем не мог. Обидно будет, если декады предварительной работы пойдут гроксу под хвост из-за конфликта сфер ответственности или простого недопонимания.

К окончанию третьих суток Фиррентис оборвал очередной разговор сообщением, что по его статистике интервал между сеансами связи с Лемом ни разу не превысил часа, а затем напомнил об ограниченном резерве человеческого тела и физиологической потребности в сне. Лем ответил коротко и ёмко, а Фиррентис выразил возмущение, что старший офицер корабля использует общеупотребительную дрянь, а не обратился сразу к своему другу – еретеху. Через несколько минут к Лему прибыл медицинский сервочереп с набором инъекторов, и в голове несколько прояснилось. Прояснилось достаточно, чтобы большая часть проблем стала решаемой с помощью нужных людей и вокса, но недостаточно для того, чтобы перестать носиться по городу и просто уйти спать. Так прошли еще сутки.

Постепенно Лем всё-таки перемещался в сторону посадочной площадки, то есть потенциально – в сторону собственной каюты и постели в ней. Уже несколько часов как необъятное море работы окончательно превратилось в ручеек «последних» мелких задач, по завершении которых можно совсем успокоится. Как раз скоро должны забирать на крейсер группу особо ценных пленных, вот заодно в перелете можно будет начинать налаживание контакта.

Появилась информация о захвате нескольких людей из окружения губернатора, и Лем отправил за ними пару еще не расшуганных по другим поручениям телохранителей. Последних двух, но, во-первых, приказы Мастера не обсуждаются, а во-вторых дело было уже в транспортной зоне, надежно защищаемой от превратностей войны. Да и речь шла буквально о десяти минутах – как раз самому Лему дойти до той самой группы особо ценных…

Первое, что он увидел на подходе – Митрих, деловито откручивающий пузатому человеку палец. Судя по одежде – очень влиятельному на Илимане человеку. Примерно половина митрихова взвода держала под прицелом остальную группу пленных – уже заметно потрёпанную. Вопросов даже не возникло, в голове мгновенно всплыл нужный кусок диалога с самим Зо Сахаалом, фраза про то, что «за твоими «специальными» пока отправлю кого-нибудь, кто рядом и свободен. Предупрежу, чтоб не помяли». «Кого-нибудь» капитан выбрал идеально. …Двое суток сортировки и содержания в закрытых помещениях, чтобы в первую очередь забрать на орбиту самых перспективных, не дать им всей информации о происходящем на мире, облегчить переговоры и оставить себе пространство для некоторых умолчаний. Всего-то полчаса в заведомо демилитаризованной транспортной зоне, полчаса вахты, на которые у Лема не было - физически не нашлось свободных людей… И чтимые легионеры успели похерить этот кусок работы и обеспечить примерно тонну дополнительных проблем в будущем.

Лем отстранённо предположил, что мгновенно возникшая легкость, хищная упругость в движениях – это очень плохой знак после нескольких суток на стимуляторах. Но сознательно вмешаться в собственные действия даже не попытался, предпочтя роль восхищенного наблюдателя. Когда еще удалось бы посмотреть от первого лица такой спектакль! Он подошел и неторопливо снял шлем. Позволил Митриху хорошо разглядеть издевательскую гримасу, потом сделал учтивое лицо и очень мягко поинтересовался:

- Что здесь произошло, о могучий?

- Ничего, достойного разговора, - Митрих тоже собирался насладится сценой, поскольку подвывающего человека так и не отпустил.