Как приручить дракона – 2

«Если наделить меня такой властью — в моих руках она сделается стократ могущественнее и страшнее! Но власть Кольца надо мною будет еще более крепкой. Более гибельной! Кольцо знает путь к моему сердцу: оно будет действовать через жалость, жалость к слабым и желание обрести силу для благих дел.» — всплыло в моей голове.

— ГЭНДАЛЬФ? ТЫ ЦИТИРУЕШЬ ЭТОГО СТАРОГО ЗАСРАНЦА, СЕРЬЕЗНО? — возмутился дракон. — ДАЖЕ В ЭТОЙ БАЙКЕ ИМЕЮТСЯ ПЕРСОНАЖИ ГОРАЗДО БОЛЕЕ СИМПАТИЧНЫЕ И ПОДХОДЯЩИЕ. И ВООБЩЕ — У НАС СЕЙЧАС ЕСТЬ ДЕЛА ПОВАЖНЕЕ…

— Возмездие, — мрачно кивнул я.

— МЕСТЬ? МЕСТЬ? Я ПОКАЖУ ВАМ МЕСТЬ! Я ЕСТЬ ОГОНЬ! Я ЕСТЬ… СМЕРТЬ! — торжествующе взревел мой воображаемый друг.

— Ну-ну, — откликнулся я. — Теперь ты цитируешь Смауга. Тоже — так себе типус. Опять воруешь у меня из башки, да?

— Я ЗНАЮ ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ ТЫ!…

— … а я могу все, что можешь ты, — продолжил его мысль я. — Но это ровным счетом ничего не значит. Я могу подниматься на свой этаж по лестнице, а могу — по водосточной трубе и по чужим балконам. Но не делаю этого, потому что я — человек, а не обезьяна. Я иду по лестнице.

— ТЫ НЕ ЧЕЛОВЕК, ТЫ — ИДИОТ! — буркнул дракон и замолчал.

А я потащил дрова наверх, к бабе Томе. Из ее окон уже пахло вареной капустой, и я должен был успеть поменять лампочки на люстре в большой комнате и по-человечески повесить ее, и заизолировать провода, пока голубцы не приготовились.

* * *

Все-таки Тамара Павловна была одним из самых ценных моих знакомств. Васеньку она знала хорошо, и сразу мне сказала, что он мерзавец. То есть она назвала его двумя ласковым белорусскими словами «латруга» и «туебень», но суть от этого не менялась.

По её информации, он сильно разбогател за последние два месяца, ровно с тех пор, как стал знаться с какими-то заезжими «рэмнями», вроде как — из Гомеля. Как это стало понятно? Ну, так музыка из его окон начала долбать в три раза громче и допекла всех окрестных бабок, а они уже разнесли эту весть по округе. У него новая аудиосистема появилась. А ещё Васенька стал ездить на скутере и возить девок. Девки были явно самого что ни на есть проституцкого статуса, поскольку ни одна нормальная и уважающая себя вышемирская мадемуазель с таким «ёлупнем» связываться не будет. То есть, деньги у него действительно водились — аудиосистема, скутер и траты на подружек разночтений не предполагали.

А гомельские, или какие они там «рэмни» по словам бабы Томы, были настоящими «пачварами» — то есть тварями или чудовищами. Странно себя вели, цеплялись к местным, сорили деньгами, испражнялись под заборами и вообще — вели себя так, будто они тут хозяева жизни. И выглядели как настоящие придурки. Хлопцы со Зверинца пытались наехать на приезжих, но в карманах у придурков имелись серьёзные аргументы, а на телефонах — контакты каких-то дюже важных вышемирских людей.

— Увечары я их бачыла. Ехали на сваим тарантасе и слухали сатанинскую музыку! Будуць у Васьки да ночы гуляць… Яго нехта пабиу сёння раницай, — бабуля выложила в глиняную миску штук семь голубцов, полила сметанкой, присовокупила ломоть черного хлеба и подвинула ко мне. — Вось яны и прыехали, яму на дапамогу! Ешь давай, чаго ты? Худы, як шкилет!

Я мигом набросился на тающие во рту голубцы и стал поглощать их с бешеной скоростью. Информация, полученная от неё, казалась бесценной: группа поддержки прибыла к Васе Баратову, и он прямо сейчас жалуется им на моё поведение! Кода они примутся мстить — одному Богу известно… Но я им такой возможности давать не собирался! Лучшая защита — это нападение!

Голубцы залетели в мгновение ока, я вымазал сметану с тарелки хлебом, посидел немного, отдуваясь, встал из-за стола и проговорил:

— Большое спасибо, баба Тома!

— Што ты як ня тутэйшы? — с укором глянула на меня Тамара Павловна, склонив голову. — Скажы па-беларуску!

— Вялики дзякуй! — откликнулся я.

Никогда не видел проблем — по-русски общаться или по-белорусски. Конечно, высшая математика или органическая химия на белорусском — это форменное издевательство над мозгом, а вот в быту — почему бы и нет? Чем больше языков — тем лучше, здорово развивает когнитивные функции, однако.

— Я зараз табе запакую! — безапелляционно заявила бабуля и принялась пихать голубцы в какой-то глиняный горшочек и накрывать неприспособленной для этого пластмассовой крышкой, и заматывать в тряпочки, и завязывать бечевкой и закутывать в газету — чтобы сохранить тепло. Я честно пытался сопротивляться, но тщетно. Все, кто хоть раз пытался остановить вошедшую в раж бабушку, которая пытается всучить вам с собой еду — прекрасно меня поймут.