Как приручить дракона

Так что вы НИКОГДА бы не признали в Иккинге Героя нашей истории. Из десяти собравшихся на Обрыве Дикого Дракона мальчишек самым заметным был Сопляк: у этого прирожденного вожака всегда всё получалось. А его закадычный приятель Песьедух Тугодум был высок, силен и мог делать поистине удивительные вещи: например, пропукать мелодию Национального Гимна Острова Олух.

Иккинг же был абсолютным середнячком, тощим веснушчатым мальчишкой, которого в толпе и не заметишь.

Поэтому, как только Брехун протрубил в рог и удалился из виду, чтобы отыскать камень поудобнее, усесться и съесть свой бутерброд с мидиями и томатом, Сопляк оттолкнул Иккинга с дороги и взял командование на себя,

– Слушайте, пацаны, – угрожающе заявил он. – Главным буду Я, а не этот Никчемный. А кто не согласен, отведает кулаков Песьедуха.

– Угу, – хрюкнул огромный как горилла Песьедух, радостно размахивая кулаками.

– Отлупи его, Песьедух, чтоб лучше понял…

Песьедух был рад служить. Он так толкнул Иккинга, что тот рыбкой пролетел пару метров и плюхнулся лицом в снег.

– Слушайте меня все! – прошипел Сопляк. Мальчишки отвели взгляд от Песьедуха с Иккингом и навострили уши. – Привяжитесь друг к другу веревками. Тот, кто лазает лучше всех, пойдет первым

– Это, конечно, ТЫ, Сопляк, – сказал Рыбьеног, – Ты же у нас во всём лучший, правда?

Сопляк с подозрением уставился на Рыбьенога. Трудно было сказать, смеется тот или говорит серьезно, потому что косые глаза мальчишки смотрели в разные стороны.

– Верно, Рыбьеног, – подтвердил Сопляк, немного подумав. – Я во всём лучший. Песье дух, а ну-ка, отлупи его… – Вдруг паршивец всё же смеется?

Пока Песьедух запихивал Рыбьенога в сугроб вслед за Иккингом, Сопляк с хозяйским видом проследил, чтобы все мальчишки обвязались веревками.

Иккинг с Рыбьеногом были в связке последними, сразу за торжествующим Песьедухом.

– Красота, – пробормотал Рыбьеног. – Я войду в пещеру, полную рептилий-людоедов, в связке с восемью круглыми идиотами.

– Если мы еще доберемся до пещеры… – отозвался Иккинг, со страхом глядя на отвесный черный обрыв.

Он зажал в зубах зажженный факел, чтобы освободить руки, и принялся карабкаться вслед за остальными.

***

Подъем был сложным. От снега камни стали скользкими, а перевозбужденные мальчишки карабкались слишком быстро. Один раз Бестолков поскользнулся и упал – к счастью, на Песьедуха; тот подхватил его за пояс штанов и водрузил обратно на скалу, пока он не утянул за собой всю связку.

Наконец они добрались до пещеры. Иккинг бросил быстрый взгляд на свинцовое море, яростно бьющееся о камни далеко внизу, и судорожно сглотнул

– Развяжите веревки! – приказал Сопляк. При мысли о грядущих опасностях его глаза радостно выпучились. – Первым в пещеру войдет Иккинг, потому что ОН – сын Вождя. – Сопляк фыркнул. – И если драконы УЖЕ проснулись, он узнает об этом первым. Когда войдем в пещеру – каждый сам за себя. Выживает сильнейший!

Иккинг не был безмозглым головорезом, как остальные Хулиганы, но не был он и хлюпиком. Бояться – еще не значит быть трусом. Быть может, он был даже храбрее, чем остальные мальчишки, потому что всё-таки пошел ловить дракона, хоть и знал, как это опасно. И когда он (с риском для жизни) добрался до пещеры и очутился в длинном извилистом туннеле, он заставил себя идти вперед, хоть и не одобрял длинных извилистых туннелей с драконами в конце.

В туннеле было мокро. Временами потолок поднимался так высоко, что мальчишки могли выпрямиться во весь рост. Но потом проход снова сужался, и им приходилось ползти на животе, зажав факелы в зубах.

Минут через десять-пятнадцать трудного пути – то пешком, то ползком – в нос мальчишкам ударил удушающий драконий запах, Соленая вонь гниющих водорослей мешалась с неповторимым ароматом прошлогодних рыбьих голов. Запах становился всё сильнее и сильнее, а когда он стал уж совсем невыносимым, туннель распахнулся в огромнейшую пещеру

Сколько же в ней было драконов! Иккинг и не подозревал, что на свете существуют такие громадные стаи.

Драконы всевозможных размеров пестрели самыми невероятными расцветками; там были все породы, какие Иккинг знал, и много таких, о которых он и не слыхивал.

Неисчислимые полчища драконов грудами громоздились на полу, лепились к стенам, высились на каждом камне, даже свисали гроздьями с потолка, будто летучие мыши. Драконы крепко спали и дружно храпели в унисон. Храп этот был настолько громкий и утробный, что буквально пронизал Иккинга насквозь; его желудок задрожал мелкой дрожью, под ложечкой засосало, и даже сердце заколотилось в такт с медленным драконьим пульсом.

Если хоть одна, всего лишь одна из этих бесчисленных тварей проснется, она тотчас же поднимет шум, разбудит остальных, и тогда мальчишек ждет страшная смерть. Однажды Иккинг видел дикого оленя, который подошел слишком близко к Обрыву Дикого Дракона: не прошло и трех секунд, как его разорвали на мелкие кусочки…

Иккинг зажмурился. «Я НЕ БУДУ думать об этом, – велел он себе, – НЕ БУДУ!»

Никто из остальных мальчишек об этом и не думал.