Как притворяются лжецы

— Мне нравятся эти очки, — невнятно произношу я, проводя пальцем по оправе у его виска, туда-сюда… затем снова обратно.

— Что? — Декстер кажется таким же опьяненным, как я.

— Твои очки, очки. Боже, я обожаю твои очки.

— Ты не говорила, да? — Еще больше поцелуев в мою шею. — Это впервые.

Его прикосновения к моему телу ощущаются так приятно, что я едва могу закатить глаза.

— П-почему-то сомневаюсь в этом. Ммм… ты был бы удивлен тем, насколько… твой язык так приятен на ощупь… Многие женщины находят очки, галстуки-бабочки и подтяжки сексуальными.

— Мне нужна только одна женщина, которая считала бы все это сексуальным.

— Да, да, да, — повторяю я, наконец-то застонав ему в рот, когда наши рты встречаются; наконец-то, благословенно сливаясь.

— Сними их с меня, — требует он.

Я подчиняюсь.

Я слушаюсь его; и он просто великолепен.

Глава 14

Декстер

Черт возьми.

Дафна Уинтроп снимает с меня рубашку.

Вытаскивает ее из-за пояса темных джинсов.… руки на моей гладкой груди, ее мягкие ладони пробегают по моему прессу и грудным мышцам. Пальцы обводят мои твердеющие соски.

Я прикусываю нижнюю губу, раздувая ноздри. Сжимаю и разжимаю кулаки. Желание обхватить ее руками за талию становится невыносимым, когда она, наконец, стягивает рубашку с моих плеч, вниз по рукам, на пол.

Дафна Уинтроп снимает с меня штаны.

Ремень.

Затем, прежде чем успеваю осмыслить это, застежка на моей ширинке расстегивается, молнию медленно тянут вниз. Так медленно простой звук расстегивающейся металлической дорожки заставляет член болезненно сильно пульсировать.

Предвкушение пульсирует в венах, ни одна фантазия, которая у меня когда-либо была, не может сравниться с этой реальностью, когда брюки сползают до лодыжек.

Я выхожу из них и медленно направляюсь к кровати в одних боксерах. Мои ноги упираются в матрас, когда она толкает меня назад, дальше и дальше.

— Приляг к изголовью кровати? — раздается ее тихая просьба. — Я хочу, чтобы ты посмотрел, как я раздеваюсь. Это нормально?

Каким-то образом мне удается кивнуть.

Глотаю воздух.

Дыши, Декстер, напоминаю себе. Дыши.

Черт. Дафна Уинтроп собирается снять всю одежду со своего великолепного тела и раздеться догола.

Для меня.

Она начинает с верхней пуговицы своей рубашки с воротничком, вытаскивая одну из отверстия, затем другую.

Раз.

Два.

Мои глаза прикованы к этому участку обнаженной кожи; не отрываюсь, смотрю на нее, когда расстегивается третья пуговица, следом четвертая. Ее руки на мгновение замирают, чтобы раздвинуть шов ее рубашки, кремовое пространство декольте священно, блаженно — о, черт — наполнено. Я несколько раз слышал фразу «выпрыгивает» но никогда лично не видел, чтобы грудь выпирала из лифчика.

Я заставляю себя оставаться бесстрастным; желаю, чтобы челюсть оставалась сомкнутой.

Вместо того, чтобы расстегнуть остальную часть своей красивой, элегантной рубашки, ее руки скользят к поясу джинсов. Застежка расстегивается; молния тоже. Я наблюдаю, как ее руки скользят по бледной, идеальной коже и стягивают джинсы вниз по стройным бедрам.

Белые кружевные шорты.

Безупречная фарфоровая кожа.

Дафна снимает свои узкие джинсы, оставляя их кучей на ковре, и медленно шагает вперед, держа пальцы на пятой пуговице рубашки, когда подходит к кровати.

Затаив дыхание, я жду.

Дафна

Он не может отвести от меня глаз, и, честно говоря, он так неподвижен, что я боюсь, что он перестал дышать. Декстер совершенно… неподвижен. Дерьмо. Что, если от вида моей почти обнаженной груди парня хватит удар?

Я замираю, расстёгивая пятую пуговицу.

— Декстер?

Его невнятное «А?» вызывает застенчивую улыбку на моих губах, позволяя мне продолжить стриптиз.

Забравшись на кровать, я подползаю к нему по центру матраса и с удовлетворением отмечаю, как раздуваются его ноздри, когда я оседлываю его бедра. Голодные глаза Декстера блуждают по моему телу, пока я снимаю свою бледно-розовую рубашку, медленно стягивая ее вниз по рукам. Бесцеремонно бросаю ее на пол рядом с кроватью.

— О черт, — стонет он, когда я протягиваю руку и расстегиваю лифчик; он присоединяется к моей рубашке и джинсам в куче на полу.

Теперь нас разделяет только трусики.

Я наклоняюсь вперед, мои груди трутся о его грудь, звук его хриплого стона и мой стон наполняют воздух. Мои руки блуждают по его гладким грудным мышцам; Декстер — само совершенство. Оливковая кожа, жилистая, подтянутая и твердая, с идеальными сосками. Я провожу по ним дрожащими руками, неторопливо поглаживая один из них пальцами.… обжигающий… дразнящий.

Его бедра подо мной дергаются, и я поворачиваюсь тазом к его напрягшейся эрекции; это просто невозможно не заметить.

Выпрашивает.

Умоляющий, твердый и так мучительно приятно трущийся о мой центр, что сдавленный стон застревает у меня в горле, когда Декстер, наконец, наклоняется вперед, чтобы захватить мои губы своими.

Внезапно я оказываюсь на спине, его рот и язык повсюду.

На моей шеи.

Ключице.

Груди.