Как работает мозг

Живущие в пустыне Калахари бушмены племени кунг-сан – вероятно, сообщество, наиболее близкое к понятию примитивного коммунизма. Совместная собственность для них понятие священное; хвастовство и накопление запасов считаются заслуживающими презрения. Эти люди занимаются охотой и собирательством в суровых, засушливых условиях и обмениваются пищей и доступом к источникам воды. Представители другого ответвления той же народности, гана, научились выращивать арбузы, которые используются в качестве запасов воды, и пасти коз. У них нет такого выраженного различия между удачными и неудачными периодами, как у их родичей; в отличие от них, гана накапливают запасы еды, и у них сформировалось неравенство богатства и статуса. Как аче, так и кунг-сан делятся пищей со значительной дисперсией и запасают пищу с низкой дисперсией.

Представители этих племен не могут достать калькулятор, чтобы подсчитать значение дисперсии. Что же происходит у них в голове, когда они решают, делиться или нет? Космидес и Туби отмечают, что в психологии этого решения нет ничего необычного: она соотносится со свойственным нам самим чувством справедливости и сострадания. Задумаемся о том, что заставляет людей более или менее охотно помогать бездомным. Те, кто призывает нас всех делиться с бездомными, обычно подчеркивают случайность этого явления, его связанность с дисперсией. Бездомные люди заслуживают нашей помощи потому, что им просто не повезло. Они – несчастные жертвы обстоятельств вроде безработицы, дискриминации или психического заболевания. Защитники прав бездомных заставляют нас думать: «На его месте мог оказаться и я». Те, кто выступает против, наоборот, акцентируют характерную для нашего общества предсказуемость вознаграждения для любого, кто готов приложить усилия. Бездомные не заслуживают помощи, потому что они вполне работоспособны, просто ленивы или сами виноваты, что дошли до такой жизни, потому что пили или принимали наркотики. Защитники бездомных отвечают на это, что наркомания сама по себе является заболеванием, а это, опять же, может случиться с каждым.

Даже проявляя неслыханную щедрость, охотники-собиратели действуют не от души, преисполненной любви и доброты. Они проводят в жизнь этику распределения добычи посредством скрупулезного запоминания того, кто кому помог, явного ожидания возврата долга и ехидных сплетен о тех, кто не захотел внести свою лепту в общее дело. И все это не мешает им быть эгоистичными. Антрополог Мелвин Коннер, проживший с племенем кунг-сан много лет и описывающий их быт в самых почтительных тонах, сообщает своим читателям:

Эгоизм, надменность, жадность, скупость, ярость, алчность – все эти формы ненасытности в традиционных условиях сдерживаются таким же образом, как и простейшая ее форма, обжорство: а именно, ее не может существовать, потому что для нее не существует подходящих условий, а не потому, что, как некоторые полагают, эти люди или их культура в каком-то отношении лучше. Я никогда не забуду случай, когда один из мужчин кунг-сан – отец семейства около сорока лет от роду, уважаемый человек в своем сообществе, во всех отношениях хороший и солидный человек – попросил меня взять к себе на хранение ногу антилопы, которую он убил. Большую часть туши он раздал, как и было положено. Однако потом он понял, что есть возможность сохранить ее на потом для себя и для своей семьи. В обычных условиях во всей Калахари не нашлось бы места, где бы можно было ее спрятать; ее могли бы похитить либо падальщики, либо грабители из соседних племен. Однако присутствие чужеземцев представляло собой границу с внешним миром, и он захотел на время спрятать мясо в единственное место, которое ему было доступно, воспользовавшись щелью в этой границе[598].

* * *