Как работает мозг

Глава пятая. Свой собственный мир

Наш мозг сродни фабрике, производящей много разной продукции. Сырьем служит информация: о длине световых волн, падающих на сетчатку, о длине звуковых волн, вибрирующих в ушах,, о химическом действии веществ, попадающих в носовую полость. На основе всей этой информации сенсорные области мозга создают у нас представление о происходящем вокруг. Но такое базовое восприятие — еще не конечный продукт мозга. Его конечный продукт — восприятие, нагруженное смыслом. Смыслы, которые мы придаем всему, что воспринимаем, обычно служат нам хорошую службу: они превращают простые световые узоры в предметы, которыми мы можем пользоваться, людей, которых мы можем полюбить, места, куда мы можем отправиться. Но иногда они вводят нас в заблуждение: водоем в пустыне оказывается миражом, а человек с топором в темном углу оказывается просто тенью…

У вашего имени, Ричард, вкус как у сладкой и тающей во рту шоколадки”. Казалось бы, эти слова могла сказать женщина, несколько экстравагантно выражающая свои чувства, возлюбленному. Но женщина, которая это произнесла, использовала слова в их буквальном смысле. Она участвовала в исследовании, и вкус, связанный с именем невролога Ричарда Цитовича, не имел никакого отношения к чувствам, которые она испытывала к ученому. Любому Ричарду она могла бы сказать то же самое. Слово “Ричард” обладало для нее шоколадным вкусом в том самом смысле, в каком для всех нас шоколадным вкусом обладает какао.

У этой женщины была синестезия — особое расстройство (или, если угодно, особый дар). Она проявляется в смешении информации, поставляемой разными органами чувств. Одни синестетики видят слышимое, другие обоняют видимое. Науке известны случаи едва ли не всех возможных комбинаций. Один мальчик чувствовал, что слова имеют разные позы, и мог их демонстрировать. Другой видел разные вкусы. Однажды за ужином он объявил ошеломленным гостям: “Надо немного подождать: на курице пока недостаточно шипов”. Есть даже люди, у которых возникают сильнейшие эмоции в ответ на определенные физические ощущения: депрессия от прикосновения к джинсовой ткани, чувство неловкости от прикосновения к воску.

Большинству знакомо мимолетное ощущение цвета или узора, возникающее, когда мы слушаем музыку, и любой из нас может представить, что ощущают синестетики, ведь многие из переносных значений наших слов связаны как раз с параллелями между тем, что воспринимают разные органы чувств: протяжный звук гобоя, острый вкус перца. Но устойчивое соединение пар разных ощущений свойственно немногим: не более чем каждому двадцатому из нас.

Интерес нейробиологов к синестезии — отнюдь не праздное увлечение. Это явление заставляет усомниться во многих вещах, которые могут показаться очевидными, касающихся как нашего восприятия, так и окружающего мира.

Что делает слышимое слышимым, видимое — видимым, а обоняемое — обоняемым? Амплитуда волн и структура молекул? А вот и нет. Если кто-то может воспринимать световые волны как музыку, а кто-то — чувствовать вкус шоколада при звуках определенного имени, то как мы можем говорить, что слышимое нами — продукт именно звуковых волн, а не света, или что вкус определяется структурой молекул, а не звуками? Похоже, привычные нам представления основаны лишь на ощущениях большинства, но далеко не всех людей.