Как работает музыка

Примерно в это же время певец Бинг Кросби, освоивший инновационное использование микрофонов, понял, что устал от необходимости день за днем делать свое очень успешное радиошоу в прямом эфире. Бинг хотел уделять больше времени игре в гольф, но поскольку его шоу должно было проходить в прямом эфире, приходилось покидать поле и ехать в студию. Кросби смекнул, что, используя эти новые машины, он мог бы записать пару шоу за один день, а затем играть в гольф во время их трансляции. Никто бы не узнал, что шоу шло не в прямом эфире. Он предложил эту идею радиостанции ABC, но они отказались после посещения «фабрики» Понятова, где в жутком беспорядке валялись запчасти. Поэтому Кросби выписал личный чек Ampex, позволивший начать производство. Вскоре после первоначального заказа Кросби ABC заказала еще двадцать аппаратов. Началась эпоха магнитофонной записи и всех сопутствующих ей возможностей.

Пророчество Гленна Гульда

Через несколько лет после широкого распространения технических трюков и приемов, ставших возможными благодаря записи на ленту, канадский пианист Гленн Гульд написал манифест «Перспективы звукозаписи», в котором выразил свою точку зрения по поводу записанной музыки и живого исполнения. Как и Кросби, недовольный необходимостью периодически выступать вживую, он в конце концов ушел со сцены, но не с целью заняться гольфом. Манифест Гульда был одновременно и провидческим, и крайне ошибочным.

Например, Гульд предсказал, что живые концерты к концу ХХ века канут в Лету. Хотя этого не произошло, тот факт, что мы часто думаем о записях как о более точных версиях музыкального произведения по сравнению с живым исполнением, подтверждает, что Гульд был не так уж и далек от истины. К большому разочарованию некоторых слушателей классики Гульд стал приверженцем технологии записи на ленту. Он начал создавать «идеальные» выступления, склеивая удачные дубли, в результате чего его недовольство живым исполнением – особенно собственным – только возросло. Ему не нравилась склонность исполнителей ухаживать за аудиторией, потворствовать ее желаниям: по его мнению, музыка от этого страдала. Могу понять его точку зрения. Я бывал на выступлениях, как правило, поп-музыки, где желание исполнителя порадовать публику становится столь важной частью шоу, что в итоге не вызывает ничего, кроме раздражения, и я больше не могу наслаждаться музыкой.

С другой стороны, я бывал на выступлениях, где исполнитель пытается войти в транс и в конечном итоге полностью игнорирует аудиторию, возможно, стремясь к более глубокому и совершенному исполнению песни или музыкального произведения. Когда происходит что-то подобное, я задумываюсь, а не пойти ли послушать эту же самую музыку дома – на записи, и качество будет, скорее всего, лучше. Так что в этом отношении я могу согласиться с Гульдом – если вы ставите перед собой цель выступить безупречно, возможно, вам стоит попробовать достигнуть ее в студии, не без помощи монтажа и склеек.

Гульд был не одинок. Он пишет о коллеге, дирижере Роберте Крафте, который, «видимо, думал, что его аудитория, сидя дома, у колонки, позволит ему анатомировать музыку и представлять ее им с предвзятой концептуальной точки зрения, что как раз и обеспечивается возможностью частного сосредоточенного прослушивания»[47]. Он, кажется, подразумевает, что Крафт, также осознав, что многие поклонники музыки слушают ее дома на проигрывателях или стереоконсолях, решил изменить способ производства своих записей и аранжировки музыки, чтобы слушатель в гостиной получил более идеальный опыт.

Нашлись и те, кто был недоволен этими новыми возможностями ленты. Совсем уж крутая каша заварилась, когда в студию, чтобы спеть одну высокую ноту на оперной записи, которую оригинальный певец пропустил или не смог взять, привели другого певца. Такую подмену посчитали богохульством, и это было задолго до скандала с группой Milli Vanilli, уличенной в том, что ее участники не сами пели на «собственных альбомах». Я бы, пожалуй, тоже счел обманом ситуацию, когда «певец» на самом деле не поет, а мы не информированы об этом факте (если такой фокус не входит в концептуальную задачу). В турах моей группы мы часто откровенно критикуем других, чьи бэк-вокалисты (или даже солисты) поют под фонограмму или прячут дополнительных участников под сценой. Тем не менее выступление «под фанеру» вполне может быть по-своему честным. Насколько мне известно, на этот счет жестких правил нет.

Гульд предвидел многое из того, что мы делаем сегодня под влиянием записи как технологии и как способа сочинения. После своего ухода со сцены помимо создания классических записей он сделал несколько инновационных радиопрограмм для CBC, одна из которых – «Идея Севера» – частично представляет собой многослойный звуковой коллаж из голосов и звуков, который невозможно было бы осуществить без использования ленты и ее возможностей редактирования. Это замечательное произведение. Милтон Бэббитт, композитор электронной музыки, довел эту идею до логического финала: