Как работает музыка

Целые жанры музыки процветали в результате появления кассет. Панк-группы, которые не могли получить контракт на запись, штамповали копии самодельных кассет и продавали их на концертах или по почте. Эти копии после второго и третьего цикла перезаписи теряли в качестве – высокие частоты неизбежно утрачивались, как и некоторая динамика, но никого, казалось, это особо не волновало. Эта технология благоприятствовала музыке, которая была описана как «эфирная, эмбиентная или шумная»[49]. Помню, как мне дали копию копии копии кассеты с песнями Дэниела Джонстона. Качество звука было отвратительным, и казалось, что он «переписал» вокал или инструментальные партии некоторых песен прямо поверх предыдущей кассетной записи. Это была эпоха мутной музыки. Качество стремительно скатывалось вниз, но свобода и открывшиеся возможности, которые обеспечивали технологии, компенсировали это.

Кассеты породили разные, хотя и связанные между собой последствия в других частях мира. В Индии Gramophone Company фактически была монополистом на рынке пластинок. Она выпускала только определенные стили музыки (в основном газели – песни о любви – и музыку из фильмов) и работала только с горсткой артистов: это были Аша Бхосле, Лата Мангешкар и несколько других. Gramophone Company мертвой хваткой вцепилась в записанную музыку и держалась за нее вплоть до 1980 года, когда индийское правительство разрешило импорт кассет с мгновенными и прекрасными последствиями: расцвели небольшие лейблы, появились и другие виды музыки, и другие исполнители. Вскоре 95 % всех коммерческих записей в Индии выпускалось на кассетах.

Массовое принятие кассет произошло и во многих других странах. У меня есть «коммерческие» кассеты, которые я ценю, из Бали, Судана, Эфиопии и других мест. К сожалению, качество часто ужасное, поскольку копировальные аппараты могли быть расстроены или копии делались владельцем киоска впопыхах. Зато распространялось много музыки, которую люди никогда бы не услышали, не появись дешевая воспроизводимая кассета.

Другим побочным эффектом кассетного потопа стало то, что многие музыкальные жанры, которые были отредактированы и сокращены для записи на пластинки, теперь могли вновь вернуться к (более или менее) первоначальной форме. Индийские раги длятся не менее часа, и, хотя сторона кассеты редко бывает такой длинной, теперь они по крайней мере спокойно могли тянуться намного дольше двадцати одной минуты, вмещающейся на одной стороне пластинки. Раи, алжирский поп-формат, предусматривает, что песня не прекращается до тех пор, пока исполнитель и аудитория того желают (или могут себе позволить), поэтому, ужимая ее до трех-четырех минут в угоду пластинкам и западной аудитории, можно было испортить праздник еще до того, как он начался.

Столь широкое и «экуменическое» распространение кассет не всегда было к лучшему. Так, на Яве стали широко расходиться кассетные записи гамеланов. До появления кассет каждая деревня имела собственный неповторимый оркестр со своими инструментами, каждый из которых обладал своими отличительными чертами. Были вариации в игре и аранжировках. Но по мере распространения кассет популярных ансамблей стили становились все более однородными. Даже гонги начали подстраивать под то, что было на записях[50].

За все приходится платить. По мере распространения музыки, когда отдельные региональные голоса ищут способ выйти на более широкую публику, некоторые группы и певцы (самые креативные или, возможно, самые разрекламированные) начинают доминировать, а специфические региональные стили – то, что писатель Грейл Маркус, вторя Гарри Смиту, назвал «старой странной Америкой», – в конечном итоге оказываются раздавленными, заброшенными и часто забытыми. Процесс распространения/гомогенизации идет во всех направлениях одновременно, и это не просто нисходящее подавление индивидуальности и необычности. Запись какого-нибудь ранее малоизвестного певца из захолустья или с Юга могла оказаться на слуху у широкой публики, а более известные Элвис, Луис Гонзага, Вуди Гатри или Джеймс Браун могли внезапно обрести огромную аудиторию – то, что когда-то было местным стилем, вдруг распространяется, оказывая огромное влияние. Поп-музыку может перевернуть вверх тормашками какой-нибудь ранее неизвестный талант из гетто. А затем снова начинается процесс гомогенизации. В таких вещах действует природный прилив и отлив, и трудно их оценивать, исходя из отдельного взятого момента в бесконечном цикле перемен.

В клубе