Как рассказать… Книга для школьного и семейного чтения

Заводские друзья всегда расспрашивали о весенней рыбалке на Дону. И он рассказывал: про Дон, про рыбацкие удачи. Правды он никому не говорил. Даже жене. Не то чтобы он не верил ей… Но как рассказать…

Кардабон

С Ильмень-озера возвращались к полудню. Побрякивали и поскрипывали старенькие велосипеды, висели на рулях куканы с желтыми карасиками – рыбацким счастьем, – длинные удилища торчали впереди, словно пики.

У хуторских амбаров дорога распадалась тропками: распалась и ребячья компания, каждый покатил к себе. Городской гостек, внук бабы Дуни Станогиной, прямиком полетел к своему двору. Подлетел и у ворот звонком забренчал, повещая, и голосом позвал:

– Бабаня!

Но никто ему не ответил. Двор был пуст, и цепочка висела накинутой на дверной пробой.

– Бабаня! – закричал он, оставляя велосипед, и побежал через двор, на огород.

Там уже по-летнему распускались и цвели огуречные гряды, наливался сладкий горох в зеленой кудели, топырился лук и чеснок, высокий укроп покачивал желтыми корзинками. Ровными рядами стояла картошка.

– Бабаня!

– Аюшки! – отозвалась, распрямляясь, баба Дуня. Она картошку подбивала.

– Зову тебя, зову…

– Глухая, – оправдалась она. – А ты либо голоду хватил? Упреждала тебя, возьми харчей. Не на себе нести, на машине…

Собирали на стол. Баба Дуня щи разогрела, вареники, поставила молочко, кислое да пресное.

Внук хвалился уловом. А он и вправду был неплох: три десятка золотистых карасиков, и каждый – в ладошку.

– Ухи наварим, – радовалась баба Дуня, – и нажарим, с яичками. Ешь – не хочу.

Внучек был городской, к рыбалке еще непривычный, и надо было его подхвалить.

– А можно и посолить, завялить, домой повезешь.

– Я, бабаня, еще наловлю.

– Конечно, у тебя ловость в руках.

Обедали во дворе, под раскидистым кленом. Мальчик поднялся рано, наголодался и теперь жадно щи хлебал, уписывал вареники да яички, запивал молоком – дело молодое.

Баба Дуня кислым молочком обошлась и, пока мальчик ел, успела курам зерна сыпануть, кошке молока налила, сходила в погреб, в сарай.

Бабе Дуне годков уже было немало, но, как и прежде, управлялась она с огородом и скотиною, летом принимала городских внуков на хуторское житье. Осенью прибаливала.

Мальчик ел, а баба Дуня села против него, принялась за пуховый платок, за вязанье, чуть слышно постукивая спицами.

Они сидели друг против друга, стар и млад: внучек – городское дите, белолицее, прям неправдашнее, – и баба Дуня – с большими лопатистыми руками, темным ликом, и лишь глаза ее из-под белого платка играли молодо.

Мальчик рассказывал о рыбалке, о клеве, а потом спросил:

– А у тебя тут какие новости?

– Какие наши новости, – засмеялась баба Дуня. – У Митревны карга утенка стянула, вот и все новости. Дед Архип ружье взял, хотел ее стрелить. Она на Холюшином плесу живет, на вербе. Так она такая смысленая, доглядела, что он с ружьем, и убралась.

– А наши гусята целые?

– Слава богу. Наш гусак – атаманец, – с гордостью сказала баба Дуня. – К нему не враз подгребешь.

И вдруг она вспомнила, всплеснула руками.

– Замрачаюсь умом! Как же, есть у нас новости! Есть! Мы уж с Митревной тебя ждали. Говорю, внук приедет, он нам раздиктует. Город такой – Кардабон. Где находится? На близу или далеко?

– Кардабон? – переспросил мальчик.

– Кардабон, – подтвердила баба Дуня.

– Не слыхал… – пожал мальчик плечами. – Может, ошиблись.

– Нет, он у меня на слуху стоит – Кардабон.

– По радио, что ль, слыхали?

– Какое радио… Человек приходил, Христа ради… Женщина с дитем по хутору ходила, собирала…

– Милостыню, что ли? Нищая?..

– Ну да, в попросях. Но она не нищая. Беда у них приключилась. Говорит, жила она в этом городе, в городе Кардабон. И тама такая беда: земля похитнулася и из нее огнем вдарило. Народ погубился, погорело имение, добро. С чем из дома выбежали, с тем и остались. А ныне их к нам привезли, на квартиры становить.

– Куда? – удивился мальчик. – На хутор?

– Не… Где у нас квартиры? Може, на станцию или на центральную. Не знаю. Женщина с дитем, и другое дите, девочка. Чернявая, посверстнее тебя, а захудалая, прям балык. Такая беда. Говорит, из земи огнем вдарило и все пожгло.

– Вулкан, что ли? – догадался мальчик.

– Во, во! – обрадовалась баба Дуня. – Так-то и она говорила. Этот самый… – Она сложила губы дудочкой, хотела повторить непростое слово, но раздумала, сказав: – Это ты по правде сказал. А город я запомнила, Кардабон.

Мальчик спросил:

– И вы ей подали?

– Конечно. Такая беда… Деньгами я дала три рубля, сала отрезала, яичков положила. Сметанки она еще просила, а я, прости господи, согрешила. Внучек, говорю, у меня из города, прям коток. Все подъедает.

– Да-а… – протянул внук осуждающе. – Надо бы еще сметаны… Обманщица она, бабаня. Как ты не понимаешь?

– Господь с тобой, – замахала руками баба Дуня.

– Вот и господь. Никакого Кардабона нет. Нет такого города.

– Как нет? – недоуменно воззрилась на внука баба Дуня. – Я помню, она до скольких раз говорила: Кардабон. Митревна – живой свидетель.

– Не-ету, – протяжно и настойчиво повторил внук. – Понимаешь, нету. Нету. Нет никакого Кардабона. Обманула она вас, и все.