Как раздать долги

Старый оборотень, некогда созданный как программа для присмотра за наследником, заглянул в детскую, убедившись, что Натан спит. Малыш откинул тонкое одеяльце — в его комнатах и без того было достаточно тепло — и, обняв подушку, сладко посапывал. С минуту Герион чутко прислушивался к дыханию княжича, затем подозрительно оглядел ночные тени, сегодня укрывающие покои каким-то особым покровом: более темным, бархатным, почти осязаемым. Но никакой угрозы в них не было. Поэтому, немного успокоившись, оборотень отправился будить Лин вместе с ее наглым магом. А заодно и охрану. Так, на всякий…

Кроме того, следовало немедля отправить предостережение в Светлую столицу.

Стоило стихнуть шагам няня, как Натаниэль сразу же прекратил притворяться спящим. Уж это-то искусство он освоил одним из первых! Иначе рисковал пропустить все самое интересное.

Натан тоже посмотрел в темноту и улыбнулся, протягивая к ней руки. Даже поднялся на ножки, опираясь на высокий бортик постели, только чтобы привлечь к себе больше внимания и получить желаемое.

Темнота завороженно всколыхнулась. Она не имела формы, и сквозь нее проступали очертания комнаты наследника. И, преодолевая каждую пару сантиметров на пути к кроватке, темнота в нерешительности замирала. Но Натаниэль улыбался так счастливо и так тянулся к ней, что отступать было нельзя. Ребенок сосредоточенно пыхтел, пытаясь поймать ее ладошкой, словно край легких одежд. Наконец темнота приблизилась. И счастливый Натан немедленно ткнулся в нее носом, вдыхая родной запах, хотя казалось, что до сего момента она была неосязаема. Темнота посмотрела на ребенка, который пытался ее обнять, затем на себя и осторожно дотронулась до темных волос малыша, погладив его по голове. Натаниэль восторженно пискнул и тут же затих, испугавшись, что на его голос немедленно примчится встревоженный Герион.

И в этот момент темнота вспомнила.

Она подобралась, образовав плотный черный комок и, кинув еще один взгляд на наследника, исчезла.

Натан помахал ей вслед рукой и решил, что до прихода няня ему действительно стоит уснуть. А то тот опять попытается петь ему колыбельные…

— Дело плохо… — провозгласила Таня и устало опустилась на лавочку, потеснив Алира.

Их компания оккупировала детскую площадку во дворе близстоящего девятиэтажного дома. Все равно в послеобеденный час на ней было удивительно пустынно и приятно. Для мам и строгих бабушек с малышней и колясками было рановато: они займут площадку не раньше, чем спадет жара. Для групп молодежи тем более: эти появятся после того, как родительницы уволокут своих чад на ужин. А двум эльфам, Светлому императору и отставному ангелу ужасно не хотелось целый день торчать в четырех стенах, ожидая Таню. Девушка, принарядившись, ни свет ни заря направила свои стопы в родную Академию охотиться за последними сплетнями. Поэтому Элли быстро написал записку, мол, так и так, они отправились на прогулку вокруг дома, и оставил ее на кухонном столе. И в процессе променада друзья как раз набрели на уютную площадку, решив занять ее и дождаться, когда новости в лице желтоглазой дочери Пресветлой сами их найдут.

Правда, отправились не все. Габриэль все утро ходила по квартире сама не своя, после чего сказала, что все-таки постарается прошмыгнуть в собственный мир. Одну ее там искать все равно никто не станет. И возвращение Габриэль тоже афишировать не будет — только понаблюдает. А раскроется, если что-то совсем непредвиденное произойдет. Отговаривать ее не стали. Несколько раз повторили, чтобы Светлая княгиня не теряла бдительности и сидела тихо. Еще Алир попросил, если представится возможность, передать привет Хелене.

Габриэль покивала, обняла друзей и прошмыгнула в зеркало.

Остальные же несколько часов блаженствовали на свежем воздухе, обмениваясь ничего не значащими репликами.

Тень раскидистых старых ив спасала от изнуряющего зноя, тихо поскрипывали качели, на которые с ногами забрался Элли, пообещав потом за собой отряхнуть. Анабель вольготно устроилась посередине единственной целой лавочки, подставив лицо самым бойким лучам, которые прокрадывались сквозь ажурную сень. Ририэль пересел на край песочницы и с помощью магии возводил небольшие, но совершенно очаровательные замки. Алир сидел рядом с сиятельной леди и, как заколдованный, не сводил взгляда с работы эльфа. Он частенько жалел, что единственным его талантом была врожденная интуиция и к ней не прилагалось ни капли магии. Среди друзей, которые могли мановением мизинца уничтожать целые реальности (ну-у, некоторые точно, остальные же все равно были весьма непростыми существами), он чувствовал себя неким ошибочным исключением.

— А конкретнее? — ворчливо попросил Ририэль: из-за внезапного появления Тани он отвлекся, и две башенки встали несимметрично. — У нас все дела плохи… и это уже даже не актуально.