Как разговаривать с мудаками

Несколько недель назад я повстречал на улице знакомого, Бена. У него был очень расстроенный вид, и я спросил, в чем дело. (Я же психолог. Мы всегда вмешиваемся.) Он ответил:

– Моя старшая дочь Энджи не разговаривает со мной уже полтора года. Дрю, средняя дочь, поговорила с ней на этой неделе, и Энджи сказала: «Я больше не хочу его видеть».

Из дальнейшей беседы стало ясно, что Бен не совершил ничего ужасного или непростительного по отношению к Энджи. Он относился к ней так же, как и к остальным своим детям, которые до сих пор души в нем не чаяли.

Бен не всегда мог заботиться о детях настолько сильно, насколько бы ему хотелось, но ведь никто не ведет себя идеально каждую секунду. Иногда Бена не было рядом, когда дети в нем нуждались, но такое случается даже с самыми заботливыми родителями, столкнувшимися со множеством проблем. Кроме того, Бен работал исполнительным директором в крупной компании, и должность отнимала у него много времени. Любой, кто занимал подобную позицию, знает, как трудно уделять время семье, когда приходится справляться с горой проблем в офисе.

Таким образом, грехи моего друга были незначительными, не смертельными. И поэтому я быстро понял, что же случилось.

– Ты хочешь знать, что произошло на самом деле? – спросил я. Мой друг ответил согласием. И я объяснил ему, что его дочери необходимо ненавидеть его из-за собственной ригидности.

Люди с ригидным типом характера различаются между собой. Одним недостает эмоциональной гибкости, но в остальном они ведут себя вполне обычно. Другие – перфекционисты, ожидающие такого же перфекционизма от окружающих. У некоторых наблюдается легкая степень аутичного спектра, а у других – пограничное расстройство личности.

Однако у всех этих людей есть общая черта: они не способны адаптироваться к новой ситуации, потому что им не хватает гибкости. И из-за неспособности адаптироваться у них начинаются проблемы. Если что-то происходит не так, ригидные люди не способны признать свою вину. Это все равно что сказать: «Я не могу ничего исправить». А навечно оказаться в тупике без возможности выхода – страшно.

В результате такие люди испытывают потребность в собственной правоте, поскольку в противном случае, если им не хватает гибкости изменить ситуацию, они чувствуют себя беспомощными. Поэтому, столкнувшись с нерешаемой своими силами задачей, они перекладывают вину на кого-то другого. Как правило, этим кем-то оказываются мать или отец. И я был уверен, что в случае моего друга дела обстояли именно так.

Бен поинтересовался, что ему делать. Я посоветовал ему попросить среднюю дочь, Дрю, передать от него записку. В записке, сказал я, он должен признать свои ошибки и, что важнее, дать возможность для примирения. Вот что он написал: «Я попросил Дрю передать тебе эту записку. Если ты не захочешь ее читать, я пойму. Я хочу извиниться за две вещи. Во-первых, я никогда по-настоящему не понимал тебя. А во-вторых, несмотря на то что мне следовало понять тебя лучше, я боялся. Дело в том, что я всегда пытаюсь держаться подальше от того, с чем могу не справиться. Если тебе кажется, что меня не было рядом, ты права. Но я хочу сказать тебе: до конца своих дней я буду открыт для любой беседы и любых идей о том, как нам все исправить».

Прочитав мне эту записку, Бен прослезился: «Это так странно, потому что все, что ты сказал, – правда». Он объяснил, что действительно чувствовал себя напуганным, когда у детей возникали проблемы. Остальные дети, больше полагавшиеся на себя по сравнению с Энджи, справлялись с трудностями сами или просили мать о помощи, а впоследствии, вступив в брак, делились проблемами с супругами. Но Энджи, которая не могла решить проблемы самостоятельно и у которой не было партнера, было некого винить, кроме отца.

На самом деле то, что Энджи приняла за безучастность, оказалось страхом. И мой друг был готов бороться со страхом и заботиться о дочери в будущем, дабы вернуть ее расположение.