Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы

Это был грандиозный успех (и, несомненно, мой личный успех); и даже не просто Верховного Совета – огромный результат всей нашей государственной политики, выдающееся достижение страны. Успех был достигнут благодаря нашей решительности, динамизму, умению найти компромисс, не выходя за рамки Конституции, уважительному отношению к лидерам всех и каждого из субъектов страны.

В течение двух дней (чуть ли не до полуночи) я и мой заместитель Юрий Яров – не считая наших парламентариев и большой группы ученых-специалистов в области конституционного и административного права – работали с этими руководителями, уделяя им повышенное внимание. В случае затруднения с каким-то конкретным должностным лицом из региона я приглашал его в свой кабинет, шел разговор – и согласие достигалось, и работа продолжалась. В ней не участвовали только руководители двух республик – Татарии и Чечни. Но это я не считал уже большой проблемой – был уверен, что и с ними мы достигнем согласия. «С «двумя» я как-нибудь справлюсь», – размышлял я, будучи совершенно уверенным в полном успехе всего этого нелегкого предприятия.

Другой фактор успеха – это правильная тактика по отношению к Кремлю. Если бы были «подключены» люди Ельцина – это был бы неминуемый провал. Ельцин поручил бы это «дело» кому-нибудь из чиновников (например, Сергею Шахраю), тот неумолимо начал бы конфликтовать с лидерами провинций. Последние, в свою очередь, раздраженные таким отношением, просто покинули бы Москву. Поэтому я строго запретил Ярову приглашать кого бы то ни было из Кремля, а проекты наших рабочих документов – никому не показывать, если не будет инициативы лично со стороны президента. Эта тактика дала блестящий успех…

Это событие оказало ошеломляющее воздействие на Кремль… Я еще подводил «промежуточные» итоги, выступая перед участниками этого исторического совещания (а в соседнем помещении, там же, на 2-м этаже Белого дома, накрывались столы для торжественного ужина), как мне позвонил Ельцин.

Ельцин: Руслан Имранович, я слышал, что вы успешно завершили работу с Федеративным договором, подписали документ. Это очень хорошо. Но, может быть, я тоже поставлю свою подпись – я ведь президент страны. А тут такое дело, как будто меня и нет… Как вы смотрите на мое предложение? Люди еще не разъехались?

Я: Борис Николаевич, это хорошая идея. Будем считать, что я подписал с руководителями субъектов своего рода «предварительный договор». От имени Российской Федерации подписи мы можем поставить вдвоем. Я не только не возражаю, но и приветствую ваше решение. Но учтите только одно – никакой ревизии документа, иначе все «взорвется».

Ельцин: Я понимаю, уверен, что в тексте все то, что следует отразить, я знаю, что вы все контролировали лично.

Я: Хорошо, Борис Николаевич, дайте нужные указания к торжественному акту.

Ельцин: В таком случае я даю задание, чтобы завтра, 31 марта, в Большом Кремлевском дворце приготовили все необходимое для это торжественного события.

Я: Согласен, я выделю для оказания помощи Юрия Ярова, пусть с ним свяжутся организаторы. Попросите также пригласить председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, а может быть, и весь состав Суда.

Ельцин: Хорошо, это будет правильно.

Я: Борис Николаевич, надо, чтобы был хороший ужин.

Ельцин (довольный): Конечно, а как же без ужина? Я скажу, чтобы все было на высшем уровне…

Я вернулся в зал – все заметили мой выход в соседний кабинет, ждут. Я сообщил, что звонил Ельцин (они это знали и с тревогой ждали), передает нам всем свою искреннюю благодарность и поздравления. Он приглашает всех в Кремлевский дворец для торжественного акта подписания и дает ужин.

Кто-то спросил: а не будет ли попытки «пересмотра» положения договора? Я успокоил, заверив, что об этом и речи не может идти – я сразу же предупредил Ельцина, что не будем рассматривать содержание. Он ответил: «Согласен! Мне сообщили, что документ хороший. Вопросов – нет!»

Все были необычайно довольны. Их, региональных лидеров, не меньше нас, в руководстве страны, конечно, беспокоила неопределенность позиции Кремля в отношении Федеративного договора. И завершение этой огромной работы с таким согласованным результатом, конечно, рассматривалось ими как выдающийся успех в нашем общем деле по сохранению единства страны. Ведь они по большому счету были искренними патриотами России.

Вечером 31 марта в Большом Кремлевском дворце мы подписали Федеративный договор уже с участием Ельцина и председателя Конституционного суда Зорькина. Помню слова Валерия Зорькина, уже на торжественном ужине:

«Руслан Имранович, кроме вас, никто в стране не сумел бы разработать этот документ и привести субъекты к его подписанию. Вы сами представляете значение того дела, которое вы только что сделали?» Конечно, я понимал.