Как решаются нравственные вопросы французской драмой

Для всякаго безпристрастнаго человѣка отношенiя между молодой женой и старымъ мужемъ неестественны, натянуты, непрочны. Семейное благополучiе, въ которомъ такъ увѣренъ супругъ, построено на такихъ ложныхъ основанiяхъ, что оно должно разлетѣться прахомъ при первомъ потрясенiи извнѣ, при первомъ обстоятельствѣ, которое объяснитъ молодой женщинѣ пустоту ея жизни и родитъ въ ней желанiе наполнить ее чѣмъ – нибудь. Но подобныя разсужденiя и выводы могутъ родиться только въ голосѣ безпокойнаго, опаснаго человѣка. У послѣдователя и подражателя генiальнаго Скриба такой простой и естественный вопросъ облекается въ иную форму. Да какъ же и быть иначе? Надо поддержать незыблемыя основы буржуазнаго благополучiя, надо показать, что всѣ опасности, грозящiя этому благополучiю, неосновательны, безнравственны, а то чего добраго, буржуа не заснетъ покойно, и впрямь подумаетъ, что ему грозитъ бѣда отъ всѣхъ этихъ идей, рапространяемыхъ вредными теорiями и книжками. И вотъ сомнѣнiе, болѣзненную тоску молодой женщины, ея стремленiя къ чему – то иному, что бы дало какое – нибудь содержанiе ея жизни, ея законныя и естественныя, хотя и не формулированныя еще желанiя, которыя намъ такъ понятны, низводятся на степень каприза, блажи, бредней.

Родившееся въ душѣ вашей искреннее чувство замазывается ложью и неправдой ради поддержанiя условной мѣщанской нравственности, покоющейся на вѣковой рутинѣ. Въ голову буржуа уже брошены нервныя сѣмена, долженствующiя въ скоромъ времени разростись въ безапеляцiонное обвиненiе. Разумѣется, что мы не смѣемъ требовать отъ писателя буржуазiи, чтобы онъ вывелъ человѣка того или другого закала, тѣхъ или другихъ убѣжденiй, соприкосновенiе съ которымъ послужило бы къ скорѣйшей развязкѣ натянутаго положенiя между женой и мужемъ и показало бы шаткость мѣщанскаго семейнаго счастья. Не смѣемъ, потомучто при такихъ обстоятельствахъ выборъ въ первые любовники честнаго и благороднаго человѣка, который внушилъ бы къ себѣ дѣйствительную любовь – встревожило бы всю парижскую публику, которую одну авторъ имѣлъ въ виду. Надо ему продолжать начатую работу и окончательно доказать, что тревога и тоска молодой женщины дѣйствительно не имѣютъ законнаго основанiя и вытекаютъ изъ каприза. И посмотрите, съ какою тщательностью все это дѣльце обдѣлано авторомъ. Мужъ даже и не подозрѣваетъ того, чтó происходитъ въ головѣ и сердцѣ его жены; ему и на умъ придти не можетъ ничего подобнаго, будто самъ онъ никогда не былъ молодъ, не былъ посѣщаемъ тревогами и сомнѣнiями, будтобы такъ сразу онъ отлился въ формы рантье, какъ Паллада вышла изъ расколовшагося черепа Зевса въ полномъ вооруженiи. Въ душѣ его все улеглось, успокоилось, покрылось тиной, имѣющей свойство втягивать въ себя все что только приблизится къ ней. По нашему мнѣнiю бѣдной женщинѣ грозила опасность съ перваго дня знакомства съ подобнымъ существомъ, и опасность тѣмъ бòльшая, чѣмъ менѣе имѣлось средствъ бороться съ ней. Но помилуйте! говорятъ моралисты: – мужъ окружаетъ ее такимъ вниманiемъ, онъ такъ обожаетъ ее, что ей просто безсовѣстно не чувствовать и не цѣнитъ этого; нѣтъ, какъ хотите, это неблагодарно съ ея стороны и доказываетъ только ея пустоту и легкомыслiе. У буржуа достаетъ форменнаго благородства настолько, чтобы не показать и тѣни сомнѣнiя ни въ добродѣтеляхъ супруги, ни въ своемъ безмятежномъ счастiи, но недостаетъ сообразительности, догадки, умѣнья знать то, чтó происходитъ въ сердцѣ жены. Развѣ вы не видите, читатель, что авторъ не забывалъ ни на минуту публики, съ которой имѣлъ дѣло и которая должна оцѣнить его комедiю?

Съ другой стороны, посмотрите чтó за молодой рыцарь выведенъ на сцену, съ которымъ придется вступить мужу въ бой; вѣроятно мы увидимъ что – нибудь въ pendant къ женскому капризу и легкомыслiю. И разумѣется, что подобный герой или jeune premier выведенъ не съ тою цѣлью, чтобы уличить очерченное семейное благополучiе. Начнемъ съ того, что прiемы имъ употребляемые для прiобрѣтенiя симпатiи молодой женщины, по истинѣ удивительны, какъ напримѣръ притворное паденiе въ обморокъ, и прямо говорятъ, чтò это за господинъ. Въ противномъ случаѣ была бы бѣда. Вообразите публику, которая съ сочувствiемъ взглянула бы на это лицо комедiи? Что было бы съ бѣднымъ мужемъ, съ его великодушiемъ, довѣрчивостью и во всѣми добродѣтелями, что было бы съ семейнымъ счастiемъ, съ покойнымъ, невозмутимымъ сномъ буржуа?