Как санкции ударят по России

Я убежден: российской оппозиции — и левой, и правой, и умеренной, и более радикальной — пришло время перейти от лозунгового сотрясения воздуха к предложению реальных программ преобразования страны. B современных условиях, нравится ли это кому-то или нет, Москва остается центром отечественного консерватизма. Здесь сосредоточены все структуры, выигрывающие и от «вертикали власти», и от «ручного управления», вместе со всеми их работниками (в том числе более 550 тыс. чиновников и около З50 тыс. «силовиков»). He надо забывать и то, что бюджет Москвы (равный 13 % федерального и превышающий по размеру бюджеты 65 российских регионов вместе взятых) формируется в основном за счет налогов крупных вертикально интегрированных компаний, реальные доходы которых формируются, опять-таки, за Уралом. Именно поэтому уверенная победа оппозиции в Москве представляется мне относительно маловероятной — даже несмотря на заметный успех альтернативных кандидатов на недавних мэрских выборах. Напротив, в Сибири и на Дальнем Востоке под лозунгом расширения прав и увеличения финансовой самостоятельности региона оппозиция может получить гораздо больше голосов, чем власть — в большинстве своем зарекомендовавшая себя как прислужник Москвы, куда из регионов изымаются денежные потоки.

Программа, основанная на повышении роли федеративных принципов, может стать очень успешной в восточных регионах страны. Ведь элементарное их сравнение с соседями показывает, насколько успешнее те развиваются. Разве не потому, что Аляска обладает всеми возможностями реального самоуправления и имеет собственный инвестиционный фонд в $43,6 млрд., штату удается привлекать инвесторов? Сейчас там добывается более 28 млн. т нефти в год (во всей Восточной Сибири и на Дальнем Востоке — чуть более 30 млн. т), заготавливается в полтора раза больше морепродуктов, чем на всем российском тихоокеанском побережье, а население Анкориджа выросло за последние 25 лет с 226 до 298 тыс. человек, тогда как число жителей Магадана — сократилось со 152 до 96 тыс. A посмотрите на Монголию с ее готовностью привлекать иностранных инвесторов: в России с ее госкорпорациями и олигархическими монополиями с 1991 по 2012 год добыча угля сократилась на 6 %, в Монголии — выросла в 3,1 раза; меди — упала на 6 % и выросла в 4,2 раза; золота — увеличилась на 20 % и в 3,7 раза; при этом ежегодные темпы прироста ВВП у нашего соседа достигали в начале 2010-х годов 18–22 %! Я не говорю о том, что территории, подобные Сибири, всегда развивались не как государственные проекты, а как следствие частной инициативы: в Соединенных Штатах частные компании провели к Тихому океану пять железных дорог против построенной в России одной, а потом… разобрали две из них за ненадобностью. Мы же до сих пор увлечены «модернизацией» БАМа, по которому гоним на экспорт руду и уголь. Москва, которая не смогла на протяжении XX века превратить Сибирь в евразийский аналог если не Калифорнии, то хотя бы Орегона или Британской Колумбии, должна смириться с отходом от командного метода управления.

Именно Сибирь, на мой взгляд, должна стать локомотивом развития современной России. Во-первых, здесь, как я уже говорил, сосредоточены ее основные богатства и именно тут могут быть сгенерированы финансовые потоки, необходимые для повышения качества жизни местного населения. Во-вторых, закономерности развития сибирской экономики требуют следовать традиционной модернизационной парадигме: идти от добывающих секторов к развитию промышленности более высоких переделов, оттуда — к передовым промышленным технологиям, и только потом — к инновационному сектору. Пока в центральной России руководство увлечено «сколковскими» небылицами, Сибирь может указать на куда более оптимальный пример развития. В-третьих, получив более высокий уровень самостоятельности, сибирские регионы могут либерализовать налоговое и хозяйственное право и привлечь как дополнительные инвестиции, так и население, приток которых невозможно добиться бюрократическими инструкциями из Москвы. В-четвертых, только поставив в зависимость местные доходы и развитие местного бизнеса, можно добиться повышения эффективности — ключевого показателя развития, обычно игнорируемого в государственных стратегиях, определяющих будущее Сибири.

Как и четыреста лет назад, современная Россия разделена на Москву и ее окрестности, населенные глобализированной элитой, паразитирующей на эксплуатации природных богатств, и остальную страну, в которой подавляется частная инициатива и насаждается государственное хозяйство. B такой ситуации «граждане Минины» должны прийти в российскую политику из региона, который больше других ощущает на себя перекосы российской экономики и политики.