Как санкции ударят по России

Во-первых, Россия — не индустриальная, а ресурсная экономика. Благосостояние ее жителей зависит в большей степени от одного сектора, чем от всей остальной экономики. Экспортные пошлины на нефть и газ, а также налоги на добычу полезных ископаемых приносят 49,4 % бюджетных доходов — хотя увеличения производства в этих отраслях не наблюдается уже с середины 2000-х годов (нефти ныне добывается на 8 % больше, чем в 2006-м, газа — на 1 % меньше). Устойчивость политической ситуации и уровень поддержки зависят не от темпов роста реального сектора, а от ситуации с доходами населения, которые зависят от этих темпов куда меньше, чем от бюджетной политики. B 2008–2009 годах, когда в США реальные доходы населения снизились на 2,7 %, в России, где спад ВВП был самым значительным среди стран «Большой двадцатки», они… выросли на 5,4 %. Конечно, это убивает бизнес и предпринимательскую инициативу, но власть это не волнует.

Во-вторых, в России чиновники разного уровня являются в то же время и предпринимателями, а если и не являются, то получают значительную часть своих доходов от взяток. B период экономического подъема они довольны жизнью, т. к. обогащаются за счет своих предприятий или за счет коррупционного «налога» на успешные бизнесы. B случае кризиса они зарабатывают даже больше на распределении государственной помощи и субсидий; кроме того, в такие периоды наступает время для покупки обесценившихся активов. До 45 % покупок дорогой недвижимости в Москве в 2009 году совершалось госслужащими и членами их семей. Кроме того, чиновникам известно, что просчеты в управлении редко становятся поводом для увольнения — но кризисы хороши тем, что позволяют to write off даже наиболее вопиющие из них. Поэтому ничего страшного бюрократия в кризисах не видит.

В-третьих, безработица, которая в США и Европе считается чуть ли не интегральным показателем эффективности деятельности правительства, почти не волнует никого в России. Максимальное пособие по безработице составляет 4,9 тыс. рублей ($140) в месяц, а безработица в стране, по официальным данным, составляет 5,6 % — меньше, чем в США. При этом никакого контроля за тем, чем заняты «безработные», нет. Теряя работу, люди быстро находят другую — подчас такую же неофициальную, как прежняя. Вице-премьер правительства О. Голодец недавно признала, что правительство не вполне понимает, где заняты 38,2 млн. человек (или… 44 % трудоспособного населения). Поэтому рост безработицы, который способен напугать любое западное правительство, в России никого не волнует. Значит, темпы роста в реальном секторе экономики, который может поглотить избыточную занятость — тоже.

В-четвертых, ни один серьезный кризис ни в одной крупной экономике в последние 30 лет не рассматривался ни властями, ни населением как принесенный извне. Финансовые катастрофы в Мексике в 1994-м, в Азии в 1997-м, в той же России в 1998-м, в Аргентине в 2001-м, кризис dot.coms в 2000-м, и, наконец, кризис в США и Европе в 2008-м — все они были порождены причинами, зародившимися в тех странах, которые оказались затронуты ими в наибольшей мере. B России в последние годы власть настолько преуспела в убеждении своих граждан в том, что все зло исходит извне, что поверила в это сама. До сих пор президент объясняет экономические трудности «кризисом в США и Европе»; кризис 1998-го года описывается как вызванный происками западных советников, ну а распад CCCP — как результат заговора США и Саудовской Аравии, обрушивших цены на нефть. Поэтому падение темпов роста станет подтверждением не непрофессионализма российских властей, а могущества врагов и конкурентов России.

Россия сегодня не является нормальной страной. Значительная часть людей, способных адекватно оценивать ситуацию, покидали и покидают страну. Многие предприниматели продают свои бизнесы чиновникам и выводят деньги из страны, понимая бесперспективность своей деятельности. Но пока существует экспорт энергоносителей и пока высоки цены на них, российское правительство может не беспокоиться об экономике. Резервные фонды бюджета превышают $175 млрд., государственный долг составляет менее 2,8 % ВВП, бюджет бездефицитен, а если и уйдет в минус, легко будет сбалансирован 10–12 процентной мягкой девальвацией рубля — ведь пошлины на экспорт нефти и газа номинированы в долларах.

Конечно, проблемы копятся — и когда-то дадут о себе знать. Но особость российской ситуации — и ее отличие от ситуации в демократических рыночных странах — состоит в том, что первые сигналы тревоги придут тогда, когда предпринимать что-то будет уже поздно. Тогда мы, наверное, увидим повторение драматических событий конца 1980-х годов — но до этого момента может пройти еще много времени. Времени, на протяжении которого экономические проблемы не будут интересовать российского президента — и который поэтому еще не раз удивит мир своими политическими безрассудствами.