Как Серёжа на войну ходил

Юрий Яковлев Как Серёжа на войну ходил

Посвящается Победе

в Великой Отечественной войне

Рисунки М. Петрова

Как Серёжа на войну ходил

Как это случилось? Как произошло?

Шел тихий дождь. Его и не видно глазом, но, если высунуть из окна руку, дождь слегка покалывал ладошку. Мокрые листья блестели. От тополей пахло горькой смолкой. А над дорогой курился пар.

Как это случилось? Как произошло?

Вдруг ударил гром, словно с неба на крышу посыпались большие камни и разлетелись в разные стороны: все загрохотало, зазвенело. Сиреневая молния резанула по глазам и тут же погасла.

Серёже показалось, что дверь распахнулась и кто-то вошел в комнату. Мальчик оглянулся: перед ним стоял незнакомый старик. Седая борода клинышком, густые усы подпирают нос, светлые глаза. Одет он был в военное.

– Кто вы? – удивился мальчик.

– Твой дед, – ответил старик.

– Так мой дед был молодым.

– Лет-то много с тех пор прошло.

– Много, – согласился мальчик. – Я давно жду тебя.

– Так ведь путь был долгим, – в оправдание себе сказал дед, и Серёжа заметил, что гимнастерка на деде совсем выцвела, стала почти белой, а на запыленных сапогах сбиты каблуки. – Чего ради ты меня ждешь?

– Хочу войну увидеть. Ты дорогу туда знаешь?

– Знаю, – согласился дед. – С закрытыми глазами найду.

Снова громыхнуло. На этот раз поодаль. И камни были помельче – не так сильно загремели по крыше.

– Не хотелось бы мне возвращаться на войну, – признался дед. – Может быть, не надо?

– Надо!

Дед посмотрел на внука: глаза мальчика были полны решимости.

– Ладно! – сказал дед и глубоко вздохнул. – Надо так надо. Портянки накручивать умеешь?

– Какие еще портянки? – Серёжа сморщил нос.

– Обыкновенные. Солдатские.

Дед достал две свежие тряпицы и ловко запеленал Серёже сперва одну босую ногу, потом другую.

– Теперь можно и сапоги надеть.

Сапоги были велики, и нога в них плавала. Но на детскую ногу военных сапог не шьют. И гимнастерка – военная рубашка цвета жухлого сена – была не по росту, доставала почти до колен. Зато пилотка пришлась впору.

Дед одел внука, оглядел его, остался доволен. И они зашагали на войну, благо дорога была хорошо знакома старому солдату.

Дождик прошел, солнце пригрело, город ожил. Запахло свежей травой и теплым хлебом. Зазвучали голоса, откуда-то доносились обрывки песни. Как зеленая ракета, вспыхивал огонь светофора. Взрослые спешили на работу, дети бежали в школу.

А Серёжа с дедом шли на войну.

Они миновали город и вышли на шоссе. А потом свернули на проселочную дорогу – неровную, изрытую глубокими колеями. Эта дорога шла полями, пробивалась сквозь лес, по старым заброшенным мостам пересекала реки. По ней никто не ездил и не ходил. Люди забыли, забросили ненужную дорогу. Но она не казалась мертвой. Над ней звенели жаворонки, с гудом пролетали шмели, через нее прыжками перебегали лоси и семенило на коротких ножках семейство кабана. На деревьях, что росли на обочине, не жалея крепких клювов, со стуком трудились дятлы. Время от времени доносился голос невидимой кукушки, словно вещая лесная птичка отсчитывала, сколько километров пройдено и сколько еще осталось пройти двум путникам – Серёже и деду Они шли туда, куда вела их старая дорога, – на войну.

Когда выходили из дома, дед был озабочен и встревожен. Теперь что-то изменилось в его лице: оно стало спокойным и задумчивым.

– Неужели мы снова встретимся! – отвечая своим мыслям, воскликнул дед.

– Ты это про кого? – Мальчик с любопытством взглянул на деда.

Дед как бы очнулся, оторвался от своих мыслей и посмотрел на Серёжу.

– Про своих товарищей. Старшину Волчака вспомнил, Володю Савичева, чукчу Камыкваля. Сколько лет не виделись!

И он стал перечислять имена дорогих ему фронтовых друзей. Не всех сохранила память, но самые близкие жили, светились – не погасло их время.

– Еще следует отыскать нашу роту, – рассуждал дед. – Помню, мы стояли у села Кадушкино. Но точно не скажу, отбили мы уже село у фашистов или только собирались отбить. Вот ведь память стариковская!

В солдатских сапогах шагать тяжело, не то что в кедах. Сапог велик и как бы дышит, а если прибавить шагу, звенит о камни железной подковой, прибитой, чтобы не сбивался каблук.

– Дед, я устал, – к концу дня пожаловался Серёжа.

– И я устал, – признался дед. – Солдаты всегда усталые. Однако сделаем привал.

Путники свернули с дороги, углубились в лес. Серёжа как дошел до разлапистой елки, так и повалился в мягкий зеленый мох и тут же уснул. Ему ничего не приснилось, так крепко он спал. А проснулся оттого, что рука деда легонько трясла его за плечо:

– Пора!

Серёжа вскочил и долго невидящими глазами смотрел на деда: никак не мог взять в толк, где он и куда пора.

– Может быть, вернемся… пока не поздно? – осторожно предложил дед.

– Нет!

Серёжа вспомнил, что он в походе, что идут они с дедом на войну, на которой не был ни один сегодняшний мальчишка, и потому вскочил на ноги и поправил пирожок пилотки.

И вот уже звенят подковками солдатские сапоги и над дорогой дымком вьется пыль.