Как сгорело маковое поле

— Ты боишься уничтожить… меня?! Ты думаешь, что сможешь? Ты? Ничтожный, самодовольный глупец? Что жизнь меня столько веков от смерти берегла, чтобы ТЕБЕ взять потом и отдать? Ты меня не уничтожишь. Не под силу это такому как ты.

Никогда еще огненный человек не чувствовал ничего подобного-ему стало… страшно. Он уверовал в неуязвимость бумажного человека, не меньше его самого, и боялся необъяснимого величия, бесстрашия и ума этого невесомого безумца, и только успевал отбегать и уворачиваться, когда тот с криками: — Не возьмет меня твое жалкое пламя! Ничего не возьмет, жизнь великая, сила не допустит! Я сам эта сила! — пытался напрыгнуть на него.

Затем, так же резко, он вдруг замер. И спокойно, как было до этого, зазвучала его тихая умиротворенная речь:

— На что тебе такая сила дана была, если тебе до мира, как ты говоришь, «твоего» и до того, что происходит в нем дела никакого нет. Хоть правит в нем смерть, хоть несправедливость, хоть война-вы в стороне остаетесь и забавно вам все, гордыней своей лишь жить и жизнь свою ни за кого, кроме самих себя, не отдадите. А я везде был, где нужно было, но помочь не дано мне было. И так вдвойне я страдал от смерти чужой, от событий. Так и на что же и смерть не забирает меня как братьев моих бумажных… да не чувствую я себя их братом…. Так что же я? Зачем понимать мне да чувствовать дано, то, что по природе мне не по размеру? Быть может и правда в награду за годы, что мне не предназначенные я коротал в страданиях и потерях, жизнь мне единственный выбор дает-прекратить сам все могу, когда захочу и гибель свою сам изберу?

Не требовал он ответа у огненного человека, а лишь стоял, уставившись в землю. Огненный человек встал, подошел к своему бумажному другу настолько близко, насколько мог, и спокойно спросил:

— И какую бы ты выбрал себе гибель?

Бумажный человек поднял на него ясные белоснежные глаза и четко спокойно произнес:

— В огне!

И в следующую секунду кинулся на пылающую грудь огненного человека. Меньше мига было у них на объятия, до того, как одна долгая, замечательная, невесомая жизнь исчезла бы навсегда.

Бумажный человек воспламенился в мгновенье. Огонь вспыхнул на десятки метров вверх и вокруг. И был самых различных цветов-красного, синего, голубого, бирюзового, розового и других. Всю жизнь впитал его в себя в то мгновенье огненный человек. Всю боль, всю радость, всю любовь, всю душу и силу. А когда напитал он тело свое, на сколько мог, перекинулось пламя на горы и долины окрестные и горы и… поле маковое тоже все вспыхнуло пламенем чудесным этим, столько, сколько пять сотен лет в себе душа бумажная накопить успела. Горело все вокруг еще с неделю и ходили любоваться люди на волшебство это.

Сколько душ пожирал за свое существование пламенем огненный человек-десятки, сотни, тысячи?… А не получал никогда и ни от кого тепла столько. И понял тогда он, что гореть ему вечно теперь предстоит огнем этим удивительным. Не нужно было больше жизнь из других забирать. По-другому решил быть теперь огненный человек. А для себя рассудил, что встреча эта была обеоим судьбой уготовлена. Бумажному для того, чтобы душу свою безразмерную передать телу всесильному огненному. А огненному, чтобы стать наконец существом по-настоящему достойным. И получилось создание подобное богу, чистое и неуязвимое. Призванное любить и защищать, помогать и сочувствовать.

Розовое на нем горело пламя теперь-это любовь была, золотой огонь-жизнь, синий-сила, голубой — свет, красный-смерть. Будто бы сам он и стал той силой, о которой собеседник его твердил без конца. Так и пошел он по свету теперь-огнем своим волшебным, жизнь в равновесии держать и быть частью силой той великой, частью которой был и его удивительный бумажный друг.